Что думают гении. Говорим о важном с теми, кто изменил мир - Алекс Белл
– И затем совершили предательство своих солдат. Я имею в виду переправу через Березину.
– Это был единственный способ спасти остатки моей армии. Это была узкая речка, но за ней русские уже не могли нас преследовать в полную силу. При переправе в ледяной воде кони шли ко дну. Искусным маневром я обманул русских и выгадал пару часов. Я и большая часть моей армии чудом успели перейти по мосту на тот берег. Но тут показались русские, и я приказал взорвать мост. Часть моей армии не успела переправиться, и русские быстро ее уничтожили.
– Говорили, что для выживших это было шоком. Ведь вы всегда были заботливым «отцом солдат».
– В войне нет морали. Есть только стратегическая необходимость. Да, я обрек тогда на верную смерть тысячи моих верных солдат. Но иного выхода не было, и сегодня я поступил бы так же.
– Ваш русский поход стал в итоге огромной трагедией для обеих сторон.
– Мой министр Талейран, лживый похотливый мерзавец, но невероятно умный и изворотливый, как-то сказал: «Это хуже, чем преступление. Это ошибка». Русский поход был ошибкой.
За окнами давно стемнело. Дул сильный ветер. Было около восьми – то время, когда Бонапарт обычно ужинал в кругу соратников и гостей. Но, видимо, сегодня из-за меня общий ужин отменили.
– Я виноват в том, что приучил французов к победам. При первых же неудачах против меня восстала вся парижская знать. После разгрома англичанами под Ватерлоо я не мог держать их в узде. Они были как хищники, почуявшие кровь. Мою кровь. И тогда я снова удивил всех: после отречения решил добровольно сдаться Англии, чтобы опозорить этим всю их жалкую свору. Я просчитался. Надеялся, что англичане дадут мне тихое поместье под Лондоном, а через год разрешат отправиться в Америку, как мне хотелось. Но вместо этого они упекли меня сюда. Еще ребенком я написал в тетради несколько раз «Святая Елена». И даже не понимал почему…
– Кто-то считает вас кровавым разрушителем Европы, людоедом, Антихристом. А кто-то – гением, созидателем нового мира. А кем считаете себя вы сами?
– Я? Я простой солдат и величайший в истории баловень судьбы одновременно.
– Все-таки что, на ваш взгляд, самое важное из ваших дел?
– Я показал народам всего мира, что это они, простые люди, сами, а не поставленные над их головами бездарные кровопийцы-короли могут и должны решать свою судьбу. Трагедия Великой Французской революции 1789 года заключалась в том, что к власти пришли фанатики и казнокрады. Настоящая, подлинная революция свершилась на десять лет позже – когда к власти пришел я. В этот миг в истории Европы и мира закрылась старая страница, сгнившая и потемневшая от времени, и открылась новая. Отныне писать историю будут народы, а не короли.
– Я должен передать слова, сказанные вам заочно римским папой: «Вы пытались объединить Европу железом и кровью и не смогли… А Он с креста, безо всяких армий, свершил это одной лишь Любовью».
– В Европе не поняли меня… Они не готовы были стать Соединенными Штатами Европы. Хотели продолжать ютиться по своим жалким национальным квартиркам. Но скоро они поймут…
Наполеон тяжело, грузно встал с кресла. Он сильно постарел за пару лет на острове.
– Мне кажется, меня хотят здесь отравить… Мыло, которым я мою голову (а другого у меня нет), так резко и неестественно жжет мои глаза… Вино, поставляемое для меня из Южной Африки вместо моего любимого шамбертена, неплохое на вкус, но весьма странно горчит. И даже розовые обои на стенах источают гнусный запах гнилости и смерти. Я чувствую себя все более обессиленным, разбитым. Уверен, это продлится недолго. Что ж, все к лучшему…
– Почему к лучшему? Неужели генерал и император Бонапарт сдался? Такое возможно?
– Я устал нести на плечах этот мир… Пусть теперь это делают другие.
Наполеон подошел ко мне и похлопал по плечу.
– Уходите. Я хочу принять ванну. К чему весь этот разговор… Слова ничего не меняют.
Наполеон скончался на острове Святой Елены спустя несколько лет. Причиной смерти стал рак желудка, но этот рак мог быть вызван ядами (мышьяком), которые регулярно подмешивали ему его надзиратели (хотя точно это не доказано). Монархия старого образца, воцарившаяся во Франции после Наполеона, пала уже через несколько лет. Полвека спустя во главе обновленной Франции встал внук Бонапарта, Наполеон III, сыгравший скорее позитивную роль в истории страны.
Кем был Наполеон в первую очередь: кровавым злодеем, уничтожившим миллионы невинных людей ради своих неуемных амбиций, или великим реформатором, создателем новой Европы?
Споры об этом, вероятно, не утихнут никогда.
Глава 5
Всемирный дух и законы всего
(Георг Гегель)
Место: Берлин, Пруссия
Время: 1821 год
В течение одного десятилетия начала XIX века карта Европы изменилась сильнее, чем за всё предыдущее столетие. Войны Наполеона при всей их жестокости были сродни лесному пожару, после которого устаревший уклад европейских монархий XVIII века стремительно, на глазах современников, уходил в прошлое, уступая место новой эпохе: правлений все еще монархических, но строго ограниченных законом и конституциями, с более широкими правами их граждан. Это также была эпоха науки, знаний и технологических открытий. Новый мир, очертания которого в XVIII веке лишь начали просматриваться, после наполеоновских походов (которые, конечно, не были причиной глобальных изменений, но послужили толчком к ним) заявлял о себе во весь голос.
Пруссия, пострадавшая в сражениях сильнее, чем все другие европейские страны, после падения наполеоновской Франции словно пережила второе рождение. Пожалуй, нигде в Европе в те годы процессы восстановления экономики, промышленности и культурной жизни не происходили так бурно. Как ни странно, прусская элита того времени в основном воспринимала Наполеона не как поработителя, а напротив – восторгалась им, считала его предтечей всего нового и прогрессивного.
Когда Наполеон после одной из побед над прусской армией, красиво восседая на белом коне в парадном темно-синем мундире, возглавил процессию по городу Йена на востоке Германии, его вышел приветствовать почти весь город, уставший от самодурств юного немецкого кайзера. Проезжая через старые городские ворота, Бонапарт заметил скромного молодого человека, похожего на мелкого чиновника или школьного учителя, смотревшего на властителя мира с изумлением и
