Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев
Против «халявы» могут устоять только очень здравомыслящие люди или…
Или люди, которые один раз «погорели» и потому имеют силу воли выработать иммунитет против «халявы» или наглой рекламы.
Я не устоял и поставил на кон эти туфли. «Выбирай!» – сказал хозяин. – «Выбрал десятку». – «Бери». Я начал брать карту, и хозяин тут же «подбил» её, подсунув под мои пальцы другую карту. «Вы же подменили!» – «Бери, что выбрал».
Я попытался протестовать, но тут с обеих сторон на меня надавили те самые здоровые парни, которые только что «выигрывали»: «Бери, парень, и давай отсюда». Так я получил наглядный урок с «подсадными утками». Моей рукой они подняли карту и забрали туфли.
Это был жестокий урок, но с тех пор любые предложения с «халявой», будь то объявление о «скидке 50 %» или «50 % годовых», вызывают у меня удивление. Неужели люди могут в это поверить? Но верят. Всё время находятся верующие. А реклама о «целебных лекарствах», «омолаживающих средствах», о целительницах…
Верхом всего этого являлся Гробовой, объявивший, что он возрождает мертвых за 37 000 рублей.
Моё неверие подтвердил всенародный обман с величайшей ХАЛЯВОЙ на «ВАУЧЕРАХ за 2 автомобиля на каждого», а затем и пирамиды типа Валдай, Василиса, Мавроди и т. д.
В общем, я остался и без карточек, и без туфель, и без денег. Надо было что-то делать. Деньги были нужны не только мне, но и моим друзьям, и мы решили организовать спекуляцию, т. е. «бизнес», на школьных учебниках, на которые был большой дефицит.
Положение было таково. Окончившие какой-то класс шли на рынок, продавали свои учебники и покупали себе для следующего класса. Нас было пятеро – т. е. минимальное, но достаточное количество для создания «торговой компании».
Двое встречали у входа граждан, несущих продавать свои учебники, и перекупали их. Вскоре мы поняли, что, перепродавая учебники просто так, прибыли большой не получим. Мы изучили «конъюнктуру» и решили каждый день «работать» с одним учебником, на который накануне был большой дефицит. Изучение конъюнктуры – необходимый этап в деятельности любой торговой фирмы.
После этого те двое на входе скупали полностью все 100 % данного учебника – например, «История». Мы становились монополистами. Стать монополистами – это мечта любой торговой фирмы, и мы сейчас видим, как эту монополию, например на рынке фруктов и овощей, устанавливает у нас азербайджанская мафия.
Скупленные учебники передавались двум другим участникам фирмы, которые и предлагали их покупателям.
В торговле должна быть «халява». Она создавалась следующим образом. Один предлагал учебники по цене в 3 раза выше покупной. Другой продавал по цене в 5 раз выше. Других продавцов «Истории» в этот день на рынке не было. Покупатели возмущались такой ценой – в 3 раза! Но когда у другого продавца они видели в 5 раз, то возвращались и покорно отдавали нам свои сбережения за тройную цену.
Пятый член «фирмы» курсировал по периферии толкучки и тут же сообщал нам о появлении милиционера. Мы моментально из продавцов превращались в покупателей. Такой «бизнес» давал достаточный доход.
Были компенсированы продовольственные карточки и даже куплены дополнительные. Хватало и на кино, и на мороженое, и даже на такие вина, как «Херес», «Мадера», «Портвейн», «Токай», «Мускат». В то время они были натуральными и не очень дорогими. Водку, коньяк и пиво мы в то время не пили, мы их «не уважали». Нам хватало удовольствия при дегустации этих аристократических вин. Пьянства как такового у нас не было. Не было и женских компаний, которые бы нас разлагали.
1947 год. Окончание школы и поступление в вуз
Мы в основном были заняты учебой. Приближались экзамены на аттестат зрелости. Страна с трудом оправлялась после неурожайного 1946 года. С мамой стало плохо, у неё обнаружилась запущенная язва желудка. Сказались тяжелые военные и 1946-й годы. Её положили в больницу с рекомендацией срочной операции. Как после объяснил мне хирург, у неё начались кровотечения.
Удар. Как молотом по голове. Хирург сообщил мне, что мама не выдержала и умерла во время операции.
«Её организм был слишком истощен и не мог выдержать такой серьёзной операции». В 17 лет смерть матери, которая никак и ничем не проявляла до того своей болезни…
В общем, это лучше не описывать. Маму мы похоронили на Ваганьковском кладбище. Там и находится теперь семейный мемориал Журавлевых, в самом конце кладбища, с правой стороны.
Учеба, которая и без того шла не очень успешно, стала хромать ещё больше. Каким-то образом, в полубеспамятстве я сдал экзамены и получил «Аттестат зрелости». По всем математикам и по физике стояли тройки. Четверки по химии и географии. Отлично было только по литературе и истории.
И впервые стал ПЕРВЫЙ ВОПРОС на тему – куда идти дальше. Какую специальность выбрать? В какой вуз идти?
Институт. 1947–1952 гг.
Должен сказать, что выбор института большинство юных созданий путает с выбором жизненного пути. Жизненный путь находится после окончания института и позже, после смены 2–3 мест работы. Это теперь мне ясно, а тогда – это вечный вопрос – Куда идти? Что делать? С моим аттестатом я, естественно, подался в гуманитарный и самый элитный – Институт международных отношений. Вступительные экзамены я сдал и прошел по конкурсу, но… Но!!!
Меня стало мутить от обстановки уже на приемных экзаменах. Так, все вроде бы люди как люди, но вдруг!!! Все становятся к стенке с переговором – «дочь Молотова» или «сын Вышинского», и у всех такое раболепие на лицах. В общем, туда поступали и прошли на 50 % дети дипломатов или высоких служащих. Они, очевидно, хорошо знали, что такое «дочь Молотова» или «сын Вышинского», и заранее знали, какое место в иерархии они занимают и могут занять, и потому заранее становились к стенке.
Меня такая общая определенность и полная неопределенность моя частная, без высокого блата, без именитых родственников, т. е. роль Молчалина при Фамусове, никак не устраивала. Я решил: лучше быть рядовым тружеником, чем в этой иерархии подавать чай боссу.
Посмотрел, как устраиваются другие одноклассники. Краснов, сын врача, поступил в Медицинский институт. Впоследствии он стал выдающимся окулистом, директором одного из Глазных институтов.
Самый высокий из класса – Славнов (Слон) – все-таки поступил в Институт международных отношений, стал дипломатом, но высоко не прошел. Некоторые пошли в Бауманское училище.
А все мои друзья вдруг стали поступать на технологический факультет Института народного хозяйства им. Г.В. Плеханова. Туда они затащили и меня, о чем я не жалею.
Успешно, на все 5 (отлично) сдал вступительные экзамены. Моих троек в 59-й школе
