Джошуа Слокам - Один под парусами вокруг света (с иллюстрациями)

Попутный ветер доставил меня за один день из Пунта-Аренас до бухты Сан-Николае, где, как мне говорили, я должен был встретить дикарей. Не видя на берегу каких-либо признаков жизни, я отдал якорь на глубине восьми морских сажен и простоял всю ночь под прикрытием высокой горы.

Здесь я приобрел первый опыт в борьбе с внезапными сильными ветрами, которые свирепствуют в проливе, вплоть до выхода в Тихий океан. Это были концентрированные удары ветра, которым Борей награждал вершины окрестных гор. Прямой удар здешнего ветра способен опрокинуть судно, даже если на нем убраны паруса. Такие порывы ветра возникают и прекращаются очень быстро и очень часто.

20 февраля — день моего рождения, и он застал меня в полном одиночестве, если не считать летавших поодаль птиц. В этот день я миновал мыс Фроуард — самую южную точку американского материка — и все время плыл вперед и вперед. Ветер благоприятствовал «Спрею», и он благополучно продвинулся по курсу на 30 миль, покуда не очутился в бухте Фортескью, где повсюду замелькали сигнальные огни туземцев.

Весь день тучи над горами шли в западном направлении, а к ночи благоприятствовавший мне восточный ветер стих и на смену с запада налетел шторм. Около полуночи я отдал якорь на подветренной стороне небольшого острова и сварил себе чашку крепкого кофе, в котором сильно нуждался. Говоря по правде, борьба со шквалами да еще при встречном течении вымотала мои силы. Убедившись в том, что якорь держит хорошо, я выпил кофе и в честь этого назвал место моей стоянки Кофейным островом. Он находится к югу от острова Чарлз и отделен от него узким проливом.

На следующее утро, как только рассвело, «Спрей» продолжал трудный путь, но вскоре ему пришлось укрыться в одной из бухт острова Чарлз. Мы продвинулись вперед лишь на две с половиной мили. Никем не потревоженный, «Спрей» простоял здесь два дня, отдав оба якоря на дно, поросшее водорослями. Тут можно было спокойно переждать ветер. На протяжении этих двух дней он так свирепствовал, что ни одно судно не рискнуло бы идти по проливу, а туземцы, видимо, находились где-то в других местах своих охотничьих просторов и, таким образом, место моей стоянки было в полной безопасности. Когда штормовой ветер прекратился и установилась хорошая погода, я поднял якоря и поплыл вдоль пролива.

И сразу же из бухты Фортескью за мной погнались лодки. Ветер был слабым, и они вскоре приблизились к «Спрею». Подойдя на расстояние слышимости голоса, они перестали грести, а какой-то человек встал во весь рост и закричал:

«Яммершунер! Яммершунер!», что означает «дай мне».

Крикнув в ответ «Нет!», я быстро ушел в каюту и тут же вылез через передний люк, накинув другую одежду. Таким образом, я дал понять, что нас уже двое. Затем я напялил одежду на отпиленный еще в Буэнос-Айресе кусок бушприта и привязал к чучелу веревку, чтобы, дергая за нее, придать третьему «матросу» подвижность. Нас теперь было трое, но туземцы стали приближаться еще быстрее, чем раньше. В ближайшем ко мне каноэ я увидел, помимо четверых гребцов, еще несколько человек, лежавших на дне лодки. Когда островитяне подплыли на 80 ярдов, я выстрелил в направлении передней лодки, что заставило гребцов на минуту остановиться. Увидев, что они продолжают грести, я выстрелил вторично, и пуля прошла так близко от кричавшего «Яммершунер», что он, изменив свои намерения, со страхом крикнул:

«Bueno ja via Isla!». (Пошел быстро к острову) и, усевшись на место, время от времени проводил рукой по правому борту.

Нажимая спусковой крючок, я вспомнил о совете, который мне дал капитан порта, а потому целился очень тщательно. Но мой выстрел миновал Черного Педро, а это мог быть только он — главарь шаек, совершивших множество кровавых злодеяний. Теперь он повернул к берегу, а его сообщники последовали за ним. Я опознал Черного Педро по окладистой бороде (коренные жители Огненной Земли не носят бород) и манере изъясняться на испанском жаргоне. Этот мерзкий пришелец был самым злостным убийцей на Огненной Земле, где его на протяжении двух лет разыскивали местные власти.

Так закончился мой первый день пребывания здесь. К полуночи я отдал якорь в бухте Трех Островов, находящейся в двадцати милях от бухты Фортескью. На противоположном берегу я видел сигнальные огни, и ко мне доносился лай собак. Но место моей стоянки было пустынно. Я давно заметил, что там, где птицы сидят спокойно, а морские котики лежат на скалах, людей не встретишь. В этих краях редко увидишь котиков, но в бухте Трех Островов я увидел одного на скале и обнаружил другие приметы, свидетельствующие об отсутствии людей.

На следующий день снова дул шквалистый ветер, и хотя «Спрей» стоял с подветренной стороны, шлюп дрейфовал вместе с якорями и мне пришлось продвинуться дальше в бухту, в более спокойную заводь. В другое время или в ином месте выбор подобной стоянки можно было бы считать необдуманным шагом, но сейчас я понимал, что ветер, заставивший меня искать здесь убежища, воспрепятствует туземцам переправиться через пролив.

Захватив с собой ружье и топор, я без всяких опасений отправился на берег и наколол добрую меру дров, которые в несколько приемов перевез на моей плоскодонке. Хотя я и был уверен в отсутствии людей, я ни на минуту не разлучался с ружьем и чувствовал себя в безопасности, лишь имея перед собой открытое пространство на 80 ярдов.

На этом острове растет редкий лес: какая-то разновидность бука и высокие кедры. И те и другие — отличное топливо. Даже зеленые ветви бука, содержащие много смолы, великолепно пылали в моей большой печке. Я так подробно описываю заготовку дров для того, чтобы мой читатель знал во всех подробностях, как осторожен я был на протяжении всей поездки и какие меры мне приходилось предпринимать, чтобы обезопасить себя как от живых существ, так и от сил природы.

Утром, когда шторм стих, «Спрей» попытался выйти в плавание, но вновь поднявшийся ветер заставил его вернуться в прежнее убежище. Только на следующий день мне удалось отправиться дальше и достичь находившейся отсюда всего лишь в нескольких милях бухты Борджиа, где время от времени останавливаются разные корабли. Об их стоянках свидетельствовали прибитые к деревьям доски с написанными на них датами стоянок и наименованиями судов. Других признаков пребывания здесь людей я не обнаружил. Внимательно осмотрев это мрачное место в подзорную трубу, я собрался съехать на плоскодонке на берег, но тут появилось чилийское военное судно «Хьюмель», и прибывшие ко мне офицеры посоветовали не задерживаться здесь ни одного часа. Уговаривать меня не пришлось, и я с радостью принял любезное предложение командира корабля отбуксировать меня на восемь миль, до следующей якорной стоянки, называемой «ущельем», где я мог себя чувствовать в безопасности от обитателей Огненной Земли.