Любовь к жизни - Мари Фредрикссон
Roxette не раз выступали в России, и там у них полно поклонников. Группа всегда думала о своих фанатах, и эту любовь никак нельзя назвать безответной. «Народ, – так часто говорила Мари. – Мы играем для народа. Нам он небезразличен».
Правда, во время наших последних встреч Мари всё чаще выражала беспокойство в связи с предстоящим концертом. С каждым днём состояние ноги всё хуже. В конце своего сольного шведского турне Мари выходила на сцену босиком: так было легче стоять, и ногу не сводила судорога.
Всё прошло неплохо, но, по словам Мари, из-за ноги ей стало труднее сохранять равновесие. В надежде на улучшение ей делают инъекции ботокса. Пока неизвестно, чем это закончится. Более того, ни один врач не может точно сказать, что именно происходит. Возможно, причиной послужила травма, которую Мари получила во время лучевой терапии. В её голове образовался отёк, давящий на определённые участки мозга.
Много раз Мари смотрела на меня полными слёз глазами и вновь задавалась вопросом: справится ли она?
А вдруг нет? Вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг она упадёт?
Мне кажется, Мари просто проговаривает вслух свои опасения: её голос мгновенно становится решительным. Дрожащей рукой она смахивает слёзы.
– Я справлюсь. Всё будет хорошо.
Она пожимает плечами. В худшем случае турне отменят. Вот тогда она действительно упадёт. Пусть всё идёт своим чередом. По большому счёту, это пустяки, дело житейское.
К тому моменту я уже успела хорошо узнать, как Мари реагирует на каждый новый вызов. Страх, слёзы, стиснутые зубы, а затем чуть ли не легкомысленное пожимание плечами.
Будь что будет.
Однако нельзя не заметить: каждую минуту своей жизни Мари о чём-то беспокоится. Она всё время на грани своих возможностей – делает то, что кажется практически нереальным.
Она просто-напросто Боец с большой буквы.
Выучить новый текст для Мари – теперь настоящее испытание. Песню записывают строфу за строфой. Снова и снова. Иногда она забывает слова, иногда произносит их не в том порядке, а иногда неверно выделяет их интонационно.
Разумеется, с современными технологиями многие песни создаются именно так и никак иначе. Но учитывая неуверенность, которая охватывает Мари каждый раз, когда она собирается приступить к новому тексту, процесс занимает невероятно много времени.
Сидя на диване и уткнувшись в телефон, Пер Гессле общается с фанатами. Он выходит на связь ежедневно. Общение Roxette с поклонниками всегда имело важное значение для группы.
Пер, пусть и с лёгкой ухмылкой, признаёт свою зависимость от лайков. Сколько лайков поставили сегодня? А сколько раз он может заглянуть на страничку, чтобы это проверить?
Об этом он и думать не хочет.
Вместо размышлений он показывает фотографии поклонников, которые сделали татуировки со строчками из песен Roxette. Его собственные тексты отпечатаны на человеческой коже в разных частях света.
В истории Roxette немало подобных историй.
Урчит кофе-машина. На столе булочки с корицей и фрукты. Кларенс сидит за пультом рядом с Кристофером Лундквистом, но всю техническую работу выполняет Кристофер. Кларенс слушает и изредка что-то комментирует. Он был продюсером Roxette с первого дня – и во многом именно благодаря ему группе удалось найти тот самый неповторимый звук.
Новые песни – это «Some Other Summer»[30] и «It Just Happens»[31], их выпуск – как и выход альбома – запланирован на Рождество[32] 2015 года или на начало 2016-го. «It Just Happens» – типичная баллада Roxette, одна из тех, что на протяжении стольких лет приносили группе успех, из серии «It Must Have Been Love»[33], «Vulnerable»[34] и «Spending My Time»[35]. «Some Other Summer» – скорее дискотечный вариант, мне она чем-то напоминает Pet Shop Boys.
Пер Гессле отлично помнит, какой Мари была в те годы в Хальмстаде, когда они репетировали в соседних помещениях. Его воспоминания об их знакомстве – точь-в-точь те же, что и у самой Мари.
– Она была настоящей бунтаркой. Я рос в спокойной семье, принадлежащей к среднему классу. Мама – домохозяйка, папа – водопроводчик. Мы не считались богатыми, но наше финансовое положение было стабильным. Мари и Мартин Стернхювуд въехали в весьма сомнительную квартиру вместе с такими же любителями прога, как и они сами. Я же продолжал жить в собственной комнате и обожал глэм-рок, панк и Патти Смит.
Музыкальную сцену Хальмстада можно назвать исключительно политически ориентированной, но мне никогда не была близка шведская прогрессивная музыка. Сколько на меня за это выливали грязи! Но в Gyllene Tider политикой никто не интересовался. Не знаю, насколько во всё это была погружена Мари, но я понимал, что она тяготеет к подобному обществу. У неё имелись друзья, которые ездили в датскую Христианию[36] за травкой. Я же держался от этого подальше. Вернее, мне тоже хотелось, но я побаивался маму. Но что я до сих пор прекрасно помню – так это великолепный голос Мари. Я всегда его обожал.
Перу особенно запомнилась такая история:
– Я услышал её в студии «Радио Халланда». Она записывала свои песни в акустике, и эта музыка мгновенно сразила меня наповал. Помню песню «Det är svårt att bryta upp»[37], которая потом вошла в альбом «MaMas Barn». Мари и пианино. Волшебно!
Пер с невероятным упоением описывает ту встречу с Мари. Но, как и она, подчёркивает: между ними никогда не было романтических отношений. Скорее они общались как брат и сестра. Когда у него появилась собственная квартира в Хальмстаде, Мари часто заходила в гости, и они смотрели «Даллас» или «Династию», попивая вино.
– Мы не были влюблены друг в друга, но всегда являлись друг для друга опорой. Хотя в какой-то степени наши отношения, наверное, можно сравнить с любовными. Текст песни «It Must Have Been Love» – о том, как найти родственную душу, человека, который делает тебя лучше. Вот именно так всё и было у нас с Мари. В музыкальном плане мы обогащали друг друга.
Их сотрудничество вылилось в нечто большее.
– Я очень удивился, когда Мари согласилась стать участником Roxette. Она была звездой, а я – двадцатипятилетней бывшей звездой. Я из кожи вон лез, чтобы ей угодить, и очень хотел, чтобы она осталась.
