Василий Катанян - Лиля Брик. Жизнь
В годы ее жизни с поэтом о ней говорили больше, чем о какой-либо другой женщине, и ее личная жизнь интересовала людей, которые к ней не имели никакого отношения. Это осталось и ныне.
Известно, как трудно разрушить «свято сбереженную сплетню» — слух тянется, тянется, подобно золотой цепочке Александрин, якобы найденной в постели Пушкина. Однажды придуманное тщетно пытаться опровергнуть фактическими справками, сопоставлениями дат или ссылками на свидетельства даже самих «действующих лиц». Пустое! Как судачили, так и будут судачить, печатать в журналах, а теперь и комментировать по телевидению. Про Лику Мизинову и Чехова, Ахматову и Блока, Мандельштама и Марию Петровых.
Если уж роман намечался, то семейное положение «объекта» или его отношения с другими женщинами не служили для ЛЮ преградой — куда там! Она всегда добивалась успеха. Лишь раз произошла осечка — это был Всеволод Пудовкин. Он не желал перейти границ дружеских отношений, что сильно задело Лилю Юрьевну. Из самолюбия, чтобы удержаться и не позвонить ему утром, она приняла веронал, но перехватила, и ее еле-еле привели в чувство лишь к вечеру. Маяковский был в отъезде. Когда же она рассказала ему об этом, «он как-то дернулся и вышел из комнаты», — писала ЛЮ.
Нетрудно представить, какое страдание причинило ему это откровение. Вероятно, он подумал: «Вот пред тобой мое сердце, полное любви, открытое тебе… Вот пред тобой я, готовый для тебя на все… Зачем же ты…»
Не поймать меня на дряни,
На прохожей паре чувств,
Я ж навек любовью ранен,
Еле-еле волочусь.
После их серьезного расставания, когда ЛЮ написала ему в записке, что «не испытывает к нему прежних чувств…», Маяковский в 1925 году едет в командировку в Америку и Мексику… Его письма с палубы парохода, из Мехико и Нью-Йорка опять полны любви, ласки и тысяч поцелуев, он пишет, как скучает, и умоляет не уходить от него.
И получает в ответ такие слова: «Я тебя люблю и скучаю. Твоя Киса» или «Волосит, я соскучилась. Очень прошу приехать в Италию. Люблю, целую. Твоя Лиля».
В Нью-Йорке Маяковский познакомился с Элли Джонс, эмигранткой из России. Это было на вечеринке. «Маяковский спросил: «Не сходите ли вы со мной в магазин? Мне нужно купить подарки для жены», — вспоминала она. — Вот так прямо заявив, что женат, он, тем не менее, стал настаивать, чтобы я дала ему свой номер телефона».
Роман был недолгим и грустным, но в результате у Элли родилась в 1926 году дочь Элен-Патриция. Элли Джонс однажды видела Лилю в России в 21-м году на Рижском вокзале, когда ее провожал Маяковский, и ее поразили «холодные, жестокие глаза этой женщины». И во время романа с поэтом Элли Джонс безошибочно почувствовала, что ЛЮ станет препятствием на их пути — Маяковский много рассказывал о ней и о Брике, который напечатал две его первые поэмы, — он всегда помнил про это.
«Попросите «человека, которого любите», чтобы она запретила Вам жечь свечу с обоих концов!» — писала Элли ему в Москву. Увы!
«Маяковский мне тут же рассказал о своем романе и, позже, что у него родилась дочь, — говорила ЛЮ спустя много лет. — Он получал от Элли Джонс письма, но просил не распространяться среди знакомых ни о ней, ни о дочери. Хотя, думаю, при нашей перлюстрации об этом было известно тем, кто за нами следил. Но после его смерти про это как-то начали говорить, среди друзей стало известно, что у него есть дочь в Америке. Поэтому я удивилась, когда Асеев в поэме «Маяковский начинается» вдруг написал:
Только ходит слабенькая версийка,
Слухов пыль дорожную крутя,
Будто где-то в дальней-дальней Мексике От него затеряно дитя.
Я Колю спросила:
С чего вы взяли, что дитя в Мексике? Как оно туда попало? Или это вам понадобилось для рифмы?
Но он, «слухов пыль дорожную крутя», не мог сказать мне ничего путного, кроме невнятной версии, которую потом повторили издатели Профферы, приехав в Москву».
Известные американские слависты Профферы были у ЛЮ в семидесятых годах. Они путали Элли Джонс с Элли Вульф, фотографом в Мехико, которая делала фотографии поэта и у которой Маяковский занял 500 долларов и «уехал, так и не отдав денег».
Такого не могло быть! — грозно сказала Лиля Юрьевна. Конечно, в архиве (уже после смерти ЛЮ) нашлась расписка Элли Вульф, где она пишет, что полностью получила долг от Владимира Маяковского. Очередная «свято сбереженная сплетня» свила в один клубок двух Элли, долг, дочь, Мексику — и все неверно.
Лиля Юрьевна делала несколько попыток найти Элли и девочку, пользуясь обратными адресами на конвертах от миссис Джонс Маяковскому в Москву и в его записной книжке, «хотя зачем мне это нужно — не понимаю», говорила она. Но тем не менее, обращаясь за помощью к Давиду Бурлюку, который был знаком с Элли, просила его сделать это осторожно, вдруг тайна рождения скрывается от девочки. Бурлюк ответил: миссис Джонс переехала, а куда — неизвестно. Ничего не могла выяснить Эльза, когда была в США. Безрезультатными оказались и поиски, предпринятые Романом Якобсоном, который жил в Америке.
«Дочь могла выйти замуж, взять фамилию мужа, следов не найти, — говорила Лиля Юрьевна. — Но вполне может статься, что она вдруг и объявится когда-нибудь».
Как в воду смотрела. В восьмидесятых годах в Москву прилетела Элен-Патриция с сыном Роджером, тридцатисемилетним внуком Маяковского.
Патриция говорила, что мать боялась писать на адрес Маяковского, чтобы письма не попали в руки Лили Юрьевны и та их не перехватила бы, и писала на адрес сестры Маяковского Ольги. Но это оказалось не так. Письма шли на Лубянку в его рабочую комнату или в Гендриков переулок, и Маяковский их все читал ЛЮ, у него от нее не было тайн. И показывал фотографии. Разбирая архив, ЛЮ все эти письма и фото положила в один большой конверт с надписью «Элли Джонс и дочь Володи. Для ЦГАЛИ». Сегодня это все там и хранится.
Но вернемся в далекие двадцатые. Пока Маяковский был в Америке и Мексике, Лиля поехала в Италию на курорт Сальсомаджоре подлечиться после операции в московской клинике. Там у нее вскоре кончились деньги, и Маяковский выслал ей из США доллары. Но они не дошли, и она одолжила телеграфом червонцы у верного друга Льва Гринкруга из Москвы. Они мечтали с Маяковским встретиться в Италии, посмотреть Рим и Венецию, но Лиля, как ни хлопотала, не могла добиться ему в Риме визы. В Америке в визе ему отказали. Их письма и телеграммы полны слов любви и желания поскорее увидеться.
На обратном пути из Америки Маяковский ждал Лилю в Берлине. Она ехала из Сальсомаджоре. Он приготовил ей комнату все в том же «Курфюрстенотеле», где останавливались всегда. Поставлены цветы в корзинах и вазах на столах и на полу плюс целое дерево цветущей камелии. Разложены мексиканские подарки: деревянные игрушки, крохотные лапоточки ювелирной работы. Птичка, склеенная из настоящих ярких перьев, пестрый коврик, коробка гаванских цветных сигарет всех цветов.
