Я — Тимур властитель вселенной - Марсель Брион

(Пояснение — Файз-уд-дин Амели, вероятно, преувеличивал без всякой задней мысли. Население города, который спустя полвека назвали Стамбулом, действительно было богатым, но не до такой степени — Марсель Брион).

«Если завоюешь Византию, то окажешь услугу исламской вере, все его неверные жители станут мусульманами, ты захватишь столько золота и серебра, что твои потомки тысячу лет могут расходовать его и ему не будет конца». Я сказал: «Я слышал о Византии, город расположен на берегу моря». Имам ответил: «Да, это так, и корабли со всего мира приплывают туда и если будешь там, увидишь, что их не счесть». Я спросил, как зовут тамошнего правителя. Он ответил: «Билахарна» (имам ошибался и ввел в заблуждение Амира Тимура, то было название дворца-резиденции правителей Византии, подобно тому как сегодня резиденцию президента Франции называют Елисейским дворцом, что вовсе не означает имени самого французского главы государства — Марсель Брион).

Я спросил, как далеко отсюда до Византии. Файз-уд-дин Амели ответил: «Путь в Византию далек, но не для эмира, подобного тебе, дошедшего до здешних мест от самого Самарканда, однако на твоем пути находится страна Рум (современная Турция), вначале тебе предстоит пройти по ней, чтобы попасть в Византию. В день, когда завоюешь Византию и все ее жители станут мусульманами, ты станешь правителем Вселенной, кроме тебя не останется в ней никакого другого правителя». Я спросил: «Окружена ли Византия крепостной стеной?»

Имам ответил: «Она имеет тройную стену, все они из камня, пройдя одну, оказываешься перед следующей, кроме того, она окружена водой, которую должен преодолеть всякий, кто намерен захватить Византию».

Я сказал: «О, священнослужитель, меня ждут дела и я не могу далее беседовать с тобой. Ради тебя я воздержусь от разграбления домов и имущества Халеба, пленения его жителей. Однако они должны будут оплатить часть расходов, связанных с пребыванием здесь моего войска, оставшаяся часть будет обеспечена в счет казны Тогрул Булака». Имам спросил: «О, эмир, как ты намерен поступить с ним?» Я ответил: «Воздержусь от его казни, однако заберу его имущество, ибо он посмел воевать со мной». Имам сказал: «О, эмир, определи сумму, что должны выплатить жители Халеба для содержания твоего войска, чтобы я мог организовать ее сбор и пусть твои воины не обращаются сами за этим к населению».

Я сказал: «Жители Халеба должны дать мне пятьсот тысяч мискалей золота или нечто равное той цене». Имам сказал: «О, великий эмир, у жителей Халеба нет таких богатств, они не смогут собрать денег или имущества в размере пятисот тысяч мискалей золота, ты подумал насколько огромна та сумма?»

Я сказал: «О, добронравный, задумывался ли ты о том, во что обошлось мне сражение в Халебе и подумал ли о том, сколько тысяч моих воинов погибли здесь? Знаешь ли ты, что за каждого погибшего воина я должен платить возмещение его родным? Если бы население этого города не вздумало воевать со мной, и мои воины не гибли, мне бы не пришлось платить их семьям». Старик поник головою, сказав: «Я постараюсь собрать деньги из расчёта каждого жителя и потребую, чтобы зажиточная часть населения оплатила долю неимущих».

Я покинул пятничную мечеть и занялся делами, обычными для любого командующего войском, которое, победив в битве захватило город. В тот день я конфисковал всю казну и имущество Тогрула Булака и по моему указу войско вышло за черту города, осталась лишь часть, необходимая для надзора за порядком. Файз-уд-дин Амели собирал деньги и ценности от жителей у себя в соборной мечети и передавал их моим людям под расписку, чтобы не возникло ошибок при подсчете, это заняло целых пять дней, но больше чем четыреста тысяч динаров не удалось собрать.

Собрав ту дань, я пригласил имама на угощение ипосле трапезы он стал рассказывать о прекрасном климате города Дамаск. (Лонгелье, историк и переводчик французского издания мемуаров Тимурленга пишет, что Файз-уд-Дин Амели намеренно завёл беседу о Дамаске, дабы удалить Тимурленга от Халеба и направить его устремления на Дамаск — Марсель Брион)

Он сказал: «О, эмир, в мире нет города, где весна была бы столь же прекрасна, как в Дамаске. Когда от месяца Хамаль остается пятнадцать дней, воздух там насыщен ароматом цветов, выйдя за город, ты увидишь вокруг зелень и цветы, услышишь пение птиц. Через Дамаск протекает река Барда и по обоим ее берегам ты увидишь бесчисленное количество цветов, белых и красных украшающих ветви миндальных, вишневых, абрикосовых и персиковых деревьев». Я спросил: «Разве Дамаск не меньший по размеру, чем Халеб?» Он ответил: «Да, о эмир, он меньше, но очень красив, и если весной ты глянешь на него с вершины холма, будто россыпь драгоценных камней предстанет перед тобою в зелени его садов. Те драгоценные камни — это изразцы его дворцов и мечетей».

Я сказал: «О, шейх, слышал я, что жители Дамаска — христиане — «нэсрани»?» Имам ответил: «Да, о эмир, пророк Павел еще за пятьсот лет до хиджры нашего пророка, пришел в Дамаск и построив там церковь, распространил христианство среди его жителей (пророк Павел — это тот, кого христиане называют «святым Павлом», в первом веке от Рождества пришел в Дамаск и призвал его жителей принять христианство. «Нэсрани» — так мусульмане называют христиан, потому что их пророк Иисус вырос в городе Насара (Назарет), что в Палестине и потому его называли назаретянин — «нэсрани» — Марсель Брион) и та церковь была первой среди тех, которую мусульмане превратили в исламскую мечеть».

Я спросил: «Когда мусульмане преобразовали в мечеть ту церковь?» Шейх Файз-уд-дин Амели ответил: «Спустя семнадцать лет после хиджры нашего пророка (да благословит Аллах его и его род), Умар аль-Хаттаб, второй халиф, решил завоевать Шам и направил туда войско во главе с Умаром Ваъасом, который взял Дамаск, после чего он отправил послание халифу, приглашая его прибыть туда. В день, когда второй халиф должен был вступить в Дамаск, вся местная знать во главе с Умаром Ваъасом вышла ему навстречу, чтобы торжественно приветствовать его. Каково было их удивление, когда они не обнаружили ничего похожего на пышную свиту, вместо неё они увидели некоего чернолицего человека верхом на верблюде, которого тащил за повод второй человек, высокий ростом и белолицый. Умар Ваъас молвил: «Прибыл халиф всех мусульман». Знатные люди Дамаска в