Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001

Здесь, в Хисаре (Болгария), тихо, малолюдно, погода налаживается, выглянуло солнце, яркие краски вокруг, много тишины, покоя и фруктов. Я пока вплотную ещё не работаю, но как отдохну, возьмусь — потянуло работать. И читаю побольше — запустил и чтение. Домой вернёмся 15—20 декабря. Хорошо, если ты проведёшь до нового года предварительную работу, а потом и я смогу помочь тебе, кое в чём пригодиться.

Пьеса «Черёмуха» уже в доработанном виде напечатана в журнале «Театр в 8-м или в 9-м номерах за 1978 год. Этот текст я читал в театре года два назад, с тех пор они, артисты, и ждут не дождутся, когда начнётся действо, а их заставляют творить на другой «ниве». Старые-то актёры всего понавидались, а если молодых собьют с толку — жалко.

Ну, будь здоров! Привет домашним.

Обнимаю. Виктор Петрович

29 ноября 1988 г.

Болгария

(В.Я.Курбатову)

Дорогой; Валентин!

Отселева мы улетим около 9 декабря, и дома, конечно же, писать будет некогда, вот и поздравляю тебя с Новым годом, с новым счастьем.

Дом, на открытке помеченный крестиком, это то заведение, где мы живём и ты жил бы, если б не сдрейфил. Погода сухая, с морозцем ночами и с солнцем днями.

Я сделал операцию, на ноге отдолбали мне кость, и, поскольку ходить пока не могу, строчу, как изголодавшийся пёс кость хрумкаю. Добил большой очерк про Эвенкию, начерно написал рассказ и ликвидировал старый долг — написал киносценарий по «Краже» на две серии. Беру разгон на роман, рука зудится добить его, а там уж и вольничать можно, коли жив буду и в тюрьму не посадят.

Обнимаю. Виктор Петрович. М. С. Подсоединяется

16 декабря 1988 г.

Красноярск

(С.Н.Асламовой)

Дорогая Светлана Николаевна!

Я почти три месяца отсутствовал, из них два месяца просидел в болгарском городе Хисар. Точнее, эта древняя крепость, стоит она в бывшей провинции греческой — Фракии, где император Максимилиан воздвиг крепость неприступную и время от времени скрывался там от своей жены. Видать, та ещё бабёнка была!

Там я уже бывал — глушь, безлюдье, тишина, бывал и с Валентином Григорьевичем [Распутиным. — Сост.], и нынче со своей Марьей.

Наконец-то удалось поработать и операцию на ноге сделать. Выросла кость (о, великий и могучий!), да такая, что я и ходить уже не мог, вот и отдолбили кость, а она, зараза, старая стала, медленно зарастает, и до сих пор я расхаживаюсь.

Когда ходить нельзя и пьянствовать уже поздно, ничего другого не остаётся, как читать и писать. Написал много и несколько страничек сносных даже.

Дома — шквал бумаг, графоманских рукописей, воплей о спасении людей и народов, подмётных писем с угрозами и оскорблениями, обещаниями немедленно приехать для бесед и прочая, и прочая... «Держись, Гараська, в кутузку тащат!» — вопил когда-то пьяный чалдон, и мне то же самое хоть кричи. Но я надеюсь разгрести бумаги до Нового года и взяться за свои дела.

Красноярск — глухая литературная провинция и ждать от неё, кроме сплетен, пожалуй что нечего. Может, молодые оживятся? И работяги, подобного Марку [иркутский поэт, прозаик, драматург М. Д. Сергеев. — Сост.], здесь нет. Все ленивы и равнодушны, даже к собственной судьбе, все, за исключением трёх-четырёх человек.

Я за то, чтоб Марку дали отдельный том, хотя и знаю неприязнь к нему иркутян. Поклон ему передайте. Вот уж кому принадлежность к избранной мании вредит. Я же всегда относился и отношусь к нему с глубочайшим уважением за его истовую работоспособность, настоящую преданность делу, определённому ему Богом, а мера таланта — это уж тоже от него, но, как говорил один славный писатель: «Талант у меня невелик, да я умею им пользоваться», то есть работать, без работы даже железо ржавеет. Статью Курбатов написал блистательную, не потому что обо мне, а потому что умён, собака, даже то, что я чувствовал интуитивно, что бродило во мне подспудно (в особенности насчёт «Пастушки», вещи в моём понимании необъяснимой), он как-то «раскопал», добрался до сути. С возрастом он всё прибавляет и прибавляет, чего не скажешь о других наших критиках, сидящих в столичных подворотнях. Я горжусь тем, что баба моя и он из одного города родом, из Чусового города, и я их обоих зову «очусовелыми», я сам там молодость угрохал и возмужал, как водится.

Значит, где-то сразу после Нового года я высылаю Вам свои повести и, Наверное, попрошу дать кому-то на расклейку, ибо дома завал. Марья загружена выше сил, а тут ещё внук приезжает, да с двойками в портфеле. Не поручилось у него житьё в Вологде с дядей — нашим сыном. Мы бы и девочку забрали, да сил наших на двоих не хватает, а помощников нет. Вот пожаловаться, поболтать о литературе и перестройке — это пожалуйста, а сварить, еду, постирать и убраться некому, хотя народу кругом полно, а домработницу не найдёшь. А жена после двух инфарктов и с таким букетом болезней, что и говорить страшно о них.

За расклейку я сразу же, куда и кому скажете, вышлю деньги.

С Новым годом Вас поздравляю и желаю всего того, чего желают добры люди добрым людям, и сверх этого, чтоб дети были здоровы, муж работящ в меру пьющ, чтоб в магазинах стало полегче и в издательстве всё шло как маслу. В честь Нового года разрешите Вас обнять и поцеловать в трудовую усталую головушку — уж такой сантимент на меня напал. Кланяюсь, пред; но Ваш Виктор Петрович

1988 г.

(Е.Ф.Светланову)

Дорогой Евгений Фёдорович! Мне передали привет от Вас и сообщили, что Светланов ещё и писать начал и чего-то, мол. Вам уже послал. И я подумал «Мало ему того, что манишка и фрак 6ывают сырые от пота за пультом дирижёра, так надо ему ещё и геморрой нажить и неврастению!..»

Потом читал им написанное и смеялся от души: экий панегирик о Сибири! В экое заблуждение можно впасть, когда смотришь на землю и на людей с вертолёта или за праздничным столом, да когда тебе о «совершенствах и достижениях» вещают иные руководители. Если бы всё было так, мы уж давно бы и не единожды в коммунизме пожили, но увы... Развал, воровство, коррупция, зажим идей, честности, не говоря уж о критике и самокритике. Такие естественные для здорового общества определения и понятия, как честность, порядочность, совестливость, сделались навроде бумажных голубей, которые ребятишки пускают ради забавы.

Ваш счастливый удел «махать» палочкой. Это у Вас получается страстно вдохновенно, да и нельзя себе позволить в музыке впасть в невольный самообман и прекраснодушие. Музыка — это самое честное из всего, что человек взял в природе и отзвуком воссоздал и воссоединил, и только музыке дано беседовать с человеком наедине, касаться каждого сердца по отдельности. Лжемузыку, как и массовую культуру, можно навязать человеку, даже подавить его индивидуальность, сделать единице-массой в дёргающемся стадо-человеке, насадить, как картошку, редиску и даже отравно горькую редьку, но съедаемую, потому что все едят.