Тамара Петкевич - Жизнь - сапожок непарный : Воспоминания
ГЛАВА XIII
Рассылая бесчисленные запросы в адресные бюро крупных и небольших городов, в горздравотделы страны, все эти годы я одержимо разыскивала сына. Кипы ответных справок, кроме «Не проживает», «Не значится», «Не числится», не приносили ничего. Старались помочь и друзья. Списываясь со своими северными знакомыми, расспрашивали, не встречал ли кто и не слыхал ли чего-нибудь о. Бахареве. Иногда кто-то сообщал: видели его в Саратове, слышали, что он живет в Кинешме. Но и оттуда приходило все то же: «Не проживает».
— Напишите в Мурмаши, — подал идею доктор Яшунский. — Один приятель из тех краев упоминал о Бахареве.
Из управления милиции Мурманской области пришел перебудораживший ответ: «В настоящее время проживающим не значится, выбыл неизвестно куда без выписки». Значит, действительно был там! Теперь снова маневрировал, менял место жительства, прятался.
Снова и снова я забрасывала розыскными просьбами адресные столы городов. И только в 1956 году, когда сыну было уже одиннадцать лет, я получила от Анны Абрамовны Берзинь открытку: «Случайно узнала: Бахаревы живут..» — и она называла город.
Перемученная весть обернулась лобовым ударом, при котором теряешь все ориентиры. Длительно и насильственно скручиваемая мука взорвалась.
Предложение знакомой, по профессии юриста, помочь мне пришлось как нельзя кстати. Юридический опыт мог подстраховать, принести реальную пользу.
Я спешно запасалась ходатайствами и характеристиками. Нелли К., как звали юриста, не медля выехала в город, где жили Бахаревы. Оттуда одна за другой стали приходить телеграммы:
«Почти все закончила, — извещала она, — разговаривала с Юрочкой он отличник говорила с Бахаревым подробности письмом жди моего вызова»; «Бахарев испугался, боится подорвать авторитет препятствовать знакомству с сыном не будет запасись временем для этой цели предлагает решить вопрос мирным путем думаю что будет предлагать брак убежден в твоем приоритете ждет тебя для согласования этого вопроса вылетай не волнуйся все утряслось Нелли».
Я ни на грош не верила в намерение Бахарева «согласовать» и решить дело «мирным путем». Он существовал как фантом изворотливости, зла. И только.
В стремлении обезопасить себя, перенаправить инерцию вала, который несся на него, Бахарев, не дождавшись, пока я дойду до здания аэровокзала, выбежал на летное поле. Перекрикивая завывание метели, тут же нервически спросил:
— Мы запишемся? Да? Запишемся?
От приглашения сесть в его машину, на которой они с Нелли приехали меня встречать, и скороговорочного Неллиного назидания:
«На все отвечай сейчас: да! Остальное — после» — все, как при аварии, скрежетало, громоздилось одно на другое.
Пользуясь тем, что Бахарев отошел, Нелли быстро пересказала:
— Пришла к нему в больницу, дождалась очереди, он спросил: «Что у вас?» Узнав, что я от тебя, страшно побледнел, схватился за голову, отменил прием. Долго молчал. Спросил: «Как думаете, она согласится на брак?» Юрика видела. Хороший мальчик. Очень плохо одет.
Для разговора Бахарев повез в больницу.
Меня вразумляли: «Чувства сейчас неуместны… В этих обстоятельствах они губительны». Но когда на вырвавшееся против воли: «Что вы натворили? Что вы сделали?» — Бахарев опустился на колени и стал как-то нелепо подползать, не помня себя, я со всей силой выбродившей ярости оттолкнула его ногой. Иначе не получилось.
Даже сквозь завесу ненависти, тем более, когда этот приступ спал, я уже знала, что буду жестоко отомщена. «Сейчас он соберется и станет таким, каким уже давно живет на свете!»
Действительно, на вопрос: «Когда и где я увижу сына?» — ответил вполне овладевший ситуацией и собой человек:
— Завтра!
Нет! Сегодня!
Как вышвырнутая из эшелона, я все эти годы догоняла его. Без промедления, сейчас же должна была уцепиться за поручни, додышать до мгновения, когда увижу сына!
— Хорошо! Сегодня, — уступил он. — При соблюдении непременных условий. Первое: я вас представлю как «тетю»! Второе: никаких напоминаний о прошлом!
Сколь осторожной придется быть — понимала без него. Поначалу не слишком даже испугало: «тетя»…
Пытаясь восстановить сейчас в памяти обстановку того больничного помещения, куда Бахарев привез сына, упорно натыкаюсь на картину сырого, холодного полуподвала с облезлыми стенами: «Подальше от любопытных!» — объяснил он.
Вошедший подросток, в коричневого цвета вельветовой курточке с короткими, не по росту, рукавами, растерянно осматривался…
— Познакомься, Юра, это тетя Тамара! — услышала я бахаревский голос.
Тетя! Без пояснений: какая. Близкая тетя? Далекая? Добрая, наконец? Откуда?
Я задавала сыну вопросы:
— А шахматы ты любишь, Юрик? Какой предмет самый любимый в школе?..
Спрашивала, а сама, охваченная единственным желанием пробудить в сыне «обоюдную память», вслепую, в лихорадке то так, то эдак пыталась нащупать некий общий нерв.
Сын был скован, напряжен, вежливо отвечал… «А это, а то», — продолжала я разведывать, силясь ухватиться за то связующее, что никуда не могло деться. Но ни погруженность в вопросы, ни спрятанная в них потаенная мольба: «Вспомни же, Юрик, вспомни меня, я — твоя мама!» — не проникали в сына. Память и внимание его были отвлечены чем-то текущим, оставались непотревоженными.
Сын показался мне робким. В нем будто не были заложены ни резвость, ни озорство, ни ребяческое любопытство. Маленький человек не впускал в себя!
— Я пойду, папа? Мне надо делать уроки.
— Иди.
Когда Нелли говорила, что Юрик плохо одет, могла это понять: «Не хотят баловать!» Но в сочетании с нерешительностью? Откуда она проистекает?
Чувствуя, что ничего не заронила в душу сына, я обязала себя ни в коем случае не отвлекаться на ненависть к Бахаревым.
Чтоб завоевать внимание и доверие сына, предстояло сделать многое. Это не страшило. Лишь бы чаще и подольше быть с ним!!! «Память обо мне под прессом! Исчезнуть она не могла! Проснется!»
В моем-то воображении преград между мною и сыном не существовало. Сердце было распахнуто ему навстречу и вширь и вглубь. «Мы с ним, с моим-то мальчиком, во всем разберемся сами. Без посредников. Я разгадаю его увлечения, войду в его мир. И — завтра же!»
Но… «завтра» у меня уже не было.
На следующий же день Бахарев пресек возможность дальнейших с ним встреч:
— Я увез сына за город к родственникам. Ни вам, ни ему свидания ничего кроме вреда не принесут.
Обескураженная неуемностью самоуправства Бахарева, я только выговорила:
