Бруно Нардини - Жизнь Леонардо. Часть вторая.

— Видите? — сказал Леонардо своим ученикам.— Вот они, плоды невежества. Я говорю о том, что кардинал в своем невежестве не читал произведений классиков. Иначе он знал бы, что во времена Геронта Сиракузского живописцы были в большом почете. «И тут же,— добавляет Банделло,— рассказал историю об Апеллесе и Липпо Липпи, попавшем к туркам, каковая показывала, как глубоко заблуждался невежественный кардинал».

Спустя некоторое время настоятель монастыря Санта Мария делле Грацие оповестил, что работа над фреской завершена. Джовио, который видел фреску нетронутой временем, писал, что весь Милан устремился полюбоваться ею: «Все восхищались изображенным на стене Христом со своими учениками». Но позже Ломаццо писал, что «фреска вся испорчена и не видно ничего, кроме большого светлого пятна».

 В конце 1497 года «Тайная вечеря» была почти полностью написана. Леонардо применил три различных слоя грунтовки, которые наносились на стену трапезной один за другим. Это должно было придать краскам редкую прочность.

На деле же, когда краски просохли, на фреске появилась целая сеть крохотных трещинок, похожих на морщинки лица. Леонардо понял, что его способ грунтовки был неверным и «Тайная вечеря» в своем первозданном виде просуществует недолго.

Наконец великое творение закончено. Леонардо велел убрать в трапезной монастыря мостки. Это был незабываемый день. Впоследствии монахи пробили в стене дверь, срезав часть фрески. Три века спустя солдаты Наполеона, захватив Милан, превратили трапезную в конюшню.

До Леонардо все художники, начиная от Лоренцетти и кончая Андреа дель Кастаньо, писали тайную вечерю так, что все ее участники либо были обращены к зрителям, либо располагались кругом.

Леонардо первым создал совершенно иную композицию с Христом как идеальным ее центром.

Маэстро Лука

Лука Пачоли, как и все великие математики, был человеком со странностями. Родился он, как и Леонардо, в середине пятнадцатого века в Борго Сан Сеполькро и учился в Венеции и в Риме. Вначале он преподавал математику в городе Перуджа и быстро прославился своим трактатом по алгебре. Его пригласили преподавать в Зару, а затем, разработав прежде теорию «многогранников правильных и производных», он вернулся в Рим.

Первым и горячим сторонником теории «Многогранников правильных и производных» стал Мелоццо из Форли, но он же оказался и первой ее жертвой, так как неудачно попытался применить ее при декорировании капителей дворца кардинала Джи-роламо Риарио.

В 1483 году Лука Пачоли удобства ради стал монахом-францисканцем и отправился в Неаполь комментировать труды Эвклида. Там он познакомился с кондотьером Тривульцио, с которым изучал способы применения математики в военном деле. В 1493 году Пачоли опубликовал в Урбино свой фундаментальный труд «Свод математики, геометрии, пропорций и пропорциональности». Леонардо тут же запросил из Милана вместе с Библией и «Хроникой» Исидора Севильского экземпляр этой книги.

Легко себе представить, сколь сердечной была первая встреча между знаменитым математиком и знаменитым читателем его математических трактатов, когда Моро пригласил Пачоли преподавать математику в миланском университете.

Дружба между Леонардо и Пачоли развивалась столь же стремительно, как у больных— лихорадка. От первой спокойной записи «Я показал монаху из Бреры "De Ponderibus" [3] до доверительного «Маэстро Лука объясняет мне кратность корней»— прошло очень мало времени. Леонардо повел друга в монастырь Санта Мария делле Грацие и показал ему незаконченную «Тайную вечерю», затем модель в Корте Веккья, пригласил его в свой дом, в мастерскую и, в знак особого уважения и дружбы, показал предварительные записи к «Трактату о светотени» и книге «О пропорциях и анатомии человеческого тела» и, наконец, бесчисленные черновики «Трактата об ограниченном движении, об ударной силе и тяжести тел падающих и всяких иных».

Лука Пачоли пришел в совершеннейший восторг: «Тайная вечеря», «Конь», несравненные труды Леонардо по анатомии, перспективе, механике убедили его в том, что перед ним величайший гений всех времен. Леонардо видел в Пачоли своего учителя в математике и просил у него совета по проблемам расчетов и пропорций, Лука Пачоли делился с Леонардо своими планами по книге «Божественная пропорция». Книга эта содержала не только подробные сведения о правильных многоугольниках, но и глубочайший анализ либеральных воззрений в свете взглядов Леонардо да Винчи.

Не кто иной, как Лука Пачоли, рассчитал размеры коня, количество бронзы, необходимое для отливки модели, и вес конной статуи.

В свою очередь именно Леонардо проиллюстрировал «своей безошибочной левой рукой, бесценный для объяснения особых математических дисциплин», как писал Пачоли, трактат «Божественная пропорция» или же «О Платоновых и математических телах, правильных и производных, каковые в перспективе передать лучше, чем это сделал Леонардо, невозможно».

Лука Пачоли, знаменитый математик того времени, написал трактат «О божественной пропорции». Леонардо проиллюстрировал его геометрическими фигурами, одна из которых воспроизведена здесь. 

Лука Пачоли в своем трактате «О божественной пропорции» назвал левую руку Леонардо «неподражаемой».

  Дружба Леонардо и Пачоли покоилась на огромном взаимном уважении.

Гасконские арбалетчики

До того, как Леонардо написал ее портрет, прекрасная и властная Беатриче д'Эсте успела подарить нетерпеливому супругу наследника. Вначале его в честь деда назвали Эрколе, а затем дали имя Массимилиано в честь императора Австрийского, который согласился быть крестным отцом малыша.

Беатриче, как и ее муж, была очень суеверна. Она и шага не делала, не выслушав прежде мнения астролога, маэстро Амброджо да Розате, который питал особое пристрастие к числу «17». Поэтому, испросив звезды, придворный астролог позволил Беатриче выехать из Милана в Венецию ровно в семнадцать часов 17 мая 1494 года. Ее приезд должен был успокоить Венецианскую республику в предвидении неминуемого вторжения французского короля Карла VIII в Италию.

— Уж поверь мне, ничего хорошего нам ждать не приходится,— говорил Амброджо Де Предис Леонардо, с тоской глядя на ненужную миниатюру короля Венгерского Матвея Корвина со столь же ненужной эпиталамой.— Изабелла, жена Джан Галеаццо Сфорца, высокомерна, как все неаполитанцы, а жена Моро хитра и любит интриги, как все ломбардцы. Первая станет плакаться своему деду, королю неаполитанскому Фердинанду, а вторая жаловаться отцу, герцогу Феррарскому. И все это кончится для Италии бедой.