Мария Покрышкина - Жизнь, отданная небу

Не помню, как мы оказались дома за празднично накрытым столом. Первый тост предоставили мужу, и он, поднявшись сказал:

- Мать, и вы, дорогие гости! Сегодня мне довелось услышать много лестных слов в свой адрес. Но я хочу оказать о моей жене. О том, как много значит для меня Мария. Откровенно признаюсь: не встреться она на моем пути, я не только трижды Героем не стал бы, но и в живых вряд ли бы остался. Встретилась она мне в самую горькую минуту моей жизни, поверила в меня и самого заставила в жизнь поверить. Ей я обязан очень многим и всегда буду помнить об этом.

У меня по лицу текли слезы радости и благодарности...

Пять дней пролетели словно одно мгновение. С раннего утра и до ночи у нас не выдавалось минутки, чтобы побыть одним. Сашу приглашали на фабрики и заводы, на митинги, встречи и собрания. Отказать он никому не мог. Ведь здесь прошла его юность. На этих самых предприятиях, в этих школах и училищах началось его становление как человека.

Взять тот же "Сибсельмаш", давший ему путевку в жизнь. Саша помнил родной завод с его первой ямы, вырытой под фундамент главного корпуса.

Когда строительство подходило к концу, их трехтысячный отряд "фабзайцев" направили обучаться различным рабочим специальностям. Саша выбрал профессию слесаря-лекальщика.

Он часто вспоминал своего первого мастера-наставника (не помню, к сожалению, его имени и отчества), который мог на ощупь, без штангенциркуля определить, где и на сколько нужно подшабрить деталь. Своим высочайшим умением мастер заслужил у ребят непререкаемый авторитет. И Покрышкин был у него одним из лучших учеников.

На экзамене по специальности им поручили изготовить детали по высшему классу чистоты и точности. В конце смены Саша, подойдя к мастеру, протянул свою деталь. Наставник внимательно осмотрел ее, проверил заданные размеры:

- Неплохо, Сашок, неплохо. Только вот в этом месте чуточку бы еще подшлифовать. Ты оставь это до завтра, сегодня уж устал.

А когда на следующее утро Саша собрался закончить работу, то увидел, что какая-то черная душа чем-то острым процарапала на тщательно отшлифованной поверхности глубокую борозду.

- Да... - протянул расстроенный мастер. - Тут всю шабровку заново делать надо. За день вряд ли успеешь.

Но несмотря на то, что времени было в обрез, покрышкинская работа оказалась в числе десяти лучших! Как тут не вспомнить по аналогии Краснодарский аэроклуб, годичный курс обучения в котором Саша закончил с отличием за 17 дней!

Встречи с трудящимися Новосибирска проходили не только на заводах и в учреждениях города, но и у нас в доме. Вспоминается такой случай.

Муж только что вернулся из очередной поездки:

- На сегодня - все! Удалось пораньше вырваться. Хоть один вечер с вами проведу.

Слова его прервал стук в дверь. Открываю - за дверью десятка полтора женщин - делегация швейной фабрики. Тащат с собой чемодан. Навстречу им муж:

- Девчата, что же это такое? Имейте совесть, дайте с семьей побыть!

- А мы, собственно, не к вам, товарищ полковник. Мы к Марии Кузьминичне, но вас это тоже касается.

Подтаскивают чемодан к столу и начинают выкладывать распашонки, пеленки, чепчики, пинетки... Полное приданое будущему ребенку героя-земляка! Ну как можно сердиться на таких визитеров!

А следом - рабочие картографической фабрики. Принесли в подарок Покрышкину полный набор крупномасштабных карт: Польша, Германия...

- Думаем, скоро потребуются вам, Александр Иванович. Дело к тому идет, - говорит седой печатник...

Уже накануне отлета на фронт, вернувшись поздно вечером домой, Саша рассказал мне о своем посещении авиационного завода имени В. П. Чкалова. Там ему представили двенадцатилетнюю девочку, которая, как никто из взрослых, освоила операцию притирки кранов к бензиновым бакам у самолетов.

В тот момент, когда муж подошел к этой девочке, у нее от волнения что-то не заладилось. Она горько расплакалась. Саша успокоил ее и в присутствии всех рабочих цеха от лица летчиков-фронтовиков от всего сердца поблагодарил маленькую труженицу за ее тяжелый, ответственный и совсем не детский труд.

Много лет спустя А. И. Покрышкин, оказавшись на Новосибирском авиазаводе, поинтересовался судьбой той маленькой девочки. И его заново познакомили с уже зрелой женщиной-инженером, матерью двоих детей.

...Отпуск пролетел словно миг. И вот уже подошло время прощаться. Ранним пасмурным утром мы отправились на аэродром. Вылет назначили пораньше, чтобы засветло добраться до Москвы. Кто видел документальный фильм "В небе Покрышкин", тот заметил, наверное, как тяжело мне было расставаться с мужем. Ведь он снова улетал от меня в пекло войны!

Позже работники кино рассказывали, что они долго спорили - оставлять эпизод, где я рыдаю во время проводов, или нет. Здравый смысл взял верх. Решили, что "сцена" получилась естественной, и вряд ли какой актрисе удалось бы так сыграть мою "роль". Но для меня-то это были не сцена и не роль, а боль и крик души. Не будь я беременной, наверное, пешком пошла бы за ним...

Но наступило время моего материнства. Десятого ноября 1944 года родилась наша дочь. Бабушке мы очень угодили. Она так радовалась тому, что у нее появилась третья по счету внучка - две старшие были детьми Сашиной сестры Марии. Очень уж, по ее словам, ей надоели мальчишки!

- Да и верная примета, Марусенька. Девочки - к миру родятся. А уж так эта проклятая война всех измучила! Не чаю и дожить до ее конца. Хочется хоть одним глазком на мирную жизнь взглянуть...

В первый же день нашего с дочерью возвращения из роддома к нам зашел знакомый семьи Покрышкиных, работавший на каком-то номерном заводе.

- О, вас поздравить с прибавлением семейства можно! Степановна, что же ты не показываешь внучку свою?

Свекровь засуетилась, приглашая гостя в нашу комнату. Посмотрел он малышку, попил чайку и ушел.

И сразу же после его ухода с ребенком стало твориться что-то невообразимое. Девочка как начала кричать в девять часов вечера, так и не замолкала до четырех утра. Что мы с матерью ни делали - не помогает. Кричит ребенок и все тут. Мы и сами наревелись. Под утро я вышла за чем-то на кухню. Возвращаюсь и вижу: свекровь посадила девятидневную девочку на руки и, пытаясь успокоить, трясет ее: а-а-а-а... Головка у ребенка из стороны в сторону болтается.

- Что ты делаешь, мама! Она ведь горбуньей стать может! - Выхватила у нее дочку...

- Не иначе, как гостюшка нам девчонку сглазил, - сокрушалась свекровь. - Ах я - старая рохля! Чего наделала-то.

И после этого случая она ни под каким видом до пятимесячного возраста никому Светлану не показывала. Стоило мне с кем-нибудь из знакомых, приходивших навестить нас, направиться в свою комнату, как наша бабушка юрко проскальзывала впереди нас, подхватывала девочку к себе на ладонь животиком вниз и, накрыв пеленкой, уносила к себе, приговаривая: