Веселовский Владимирович - Скрытая биография

Никаких признаков посадочной полосы не было видно в лесу, но зеленая ракета обозначила ее место. Быстро раздвинулась маскировка, и мы зашли на посадку по одному. Наш воздушный бой с «мессерами» наблюдали с земли. В штаб пришло донесение: оба истребителя противника сбиты. Это случилось 9 сентября 1941 года в 10 часов 5 минут в районе населенного пункта Кириши.

Осень выдалась на редкость красивой, действительно золотой. Но утренняя роса с каждым днем уступала место седому инею. Небольшое озерко около наших землянок стало затягиваться стеклянным ледком. Приходилось пробивать его каблуком сапога, чтобы умыться.

Обычно еще с вечера мы знали, какая предстоит боевая работа. Были и неплановые вылеты по тревоге, которые выполняло дежурное звено самолетов, замаскированных в начале взлетной полосы. Летчики звена сидели в кабинах, готовые к запуску двигателей и взлету по сигнальной ракете.

Плановые вылеты эскадрилий выполнялись для сопровождения бомбардировщиков, штурмовиков, для прикрытия своих войск от налетов вражеской авиации. На разведку вылетала пара истребителей. По тревоге приходилось вылетать на перехват бомбардировщиков, шедших бомбить Тихвин. Сопровождали мы и транспортные самолеты Ли-2, доставлявшие грузы через Ладожское озеро в осажденный Ленинград. Они шли бреющим полетом над самой водой. Это редко обходилось без воздушного боя. над Ладогой с немецкими истребителями. Если во время прикрытия штурмовиков Ил-2 – «горбатых», как мы их называли, – в воздухе не оказывалось противника, мы вместе с ними штурмовали наземные цели: артиллерийские батареи, автомашины, траншеи. За смертоносные удары немцы называли штурмовики Ил-2 «черной смертью».

В основном вылеты на задания проводились поэскадрильно. Одна эскадрилья уходила – летчики другой садились в кабины и ждали команды на вылет. Взлетавшая эскадрилья пристраивалась к идущим бомбардировщикам или штурмовикам. Истребители сопровождения шли двумя группами: одна – непосредственного прикрытия – шла в стороне и сзади метров на 200. Другая – сковывающая группа – шла выше на 300-500 метров.

Командир эскадрильи Токарев всегда вел сковывающую группу, Во всех вылетах я был у него ведомым. Наша задача: сковать боем появившихся истребителей противника и не дать им возможности атаковать бомбардировщики. Летчики группы непосредственного прикрытия отсекали прорвавшиеся «мессершмитты», не отходя при этом от охраняемых бомбардировщиков. Задача считалась успешно выполненной, если все бомбардировщики оставались в сохранности и наносили бомбовый удар по заданной цели, даже если у истребителей сопровождения были потери.

В нашу дивизию, которой командовал Герой Советского Союза полковник Николай Степанович Торопчин, входило пять полков. Севернее Тихвина, на аэродроме у деревни Кейвакса, стоял полк на «чайках». У города Волхова, у деревни Плеханове, а так же на аэродроме у Ладоги стояло три полка на «мигах». Они выполняли аналогичные задачи. Мы часто встречались в воздухе и нередко приходили на помощь друг другу. На «пятачке», как называлась окруженная ленинградская территория, истребителей базировалось мало. Там недоставало обеспечения для боевой работы. Нам рекомендовали на «пятачке» не садиться. Только крайняя ситуация могла заставить это сделать, что и случилось однажды со мной. Мы сопровождали через Ладожское озеро транспортные самолеты Ли-2. На нас обрушился рой «мессеров». Каждый из нас дрался с несколькими «мессерами». Когда бой кончился, у меня осталось совсем мало горючего и пришлось сесть на «пятачке», на Комендантском аэродроме. Ко мне подбежали рабочие авиационных мастерских. Они быстро залатали пробоины и подогнали к самолету заправщик.

– Как у вас тут дела? – заговорил я с одним из рабочих.

Он вынул из кармана и протянул немецкую листовку. На ней значилась дата, когда фашисты собирались быть в Ленинграде и предлагали встречать гостей.

– Вот им, – рабочий показал кукиш, – а не Ленинград!

– Сейчас стало полегче, добавили хлеба, теперь получаем сто пятьдесят грамм! – отвечал он на мой вопрос. – Так что бейте этих стервятников, а мы тут не подкачаем!…

Немецкой авиации под Ленинградом было намного больше, чем нашей, особенно самолетов-истребителей. Наш МиГ-3 уступал немецкому «Мессершмитту-109» по всем статьям. Лишь на больших высотах он имел превосходство в скорости. Немцы это знали и вели боевую работу на малых и средних высотах. Все немецкие объекты и укрепления были прикрыты зенитками. Наши бомбардировщики несли большие потери не только от истребителей, но и от зенитного огня.

В район Синявино мы ежедневно сопровождали группы бомбардировщиков Пе-2. Чего только не сыпали на немецкую оборону – от разных бомб до фосфорных шариков, горящих даже в воде. И тем не менее вражеские средства обороны оказались неподавленными. Готовилась Синявинская операция по прорыву кольца блокады в направлении Шлиссельбурга. Когда наши части пошли в атаку, немцы встретили атакующих ураганным огнем. Операция не удалась, погибли десятки тысяч солдат.

Каждый день из боевых вылетов кто-то из летчиков не возвращался. Особенно большие потери были в 1-й эскадрилье. В конце сентября из утреннего вылета на сопровождение бомбардировщиков вернулся лишь один заместитель командира 1-й эскадрильи Саша Анюточкин. Долетел чудом – вся его машина была в пробоинах, из мотора текло масло. Не вернулась и половина бомбардировщиков. На наши расспросы Саша лишь рукой махнул: «Встретила нас тьма «мессеров».

Следующий вылет был нашей эскадрильи. Взлетели восьмеркой. Три истребителя пристроились к бомбардировщикам. Наша сковывающая пятерка во главе с Токаревым расположилась выше. Шли на станцию Лодва на высоте 1000 метров. Не доходя до цели, как обычно, показались приближающиеся многочисленные точки, увеличивающиеся в размере. Действительно «тьма», вспомнил я слова Анюточкина. С одной стороны, такая масса вражеских машин позволяет быстро атаковать цель, а с другой – не успеешь открыть огонь, как тебе самому сядет на хвост «мессер».

В такой ситуации даешь одну-две прицельные очереди, но результат стрельбы увидеть не успеваешь, так как видишь немца на хвосте и резким маневром пытаешься уйти от его огня.

Начинается карусель воздушного боя. Чуть замешкаешь – будешь расстрелян. Возвратившись на аэродром, о результатах такого боя в большинстве случаев ничего конкретного сказать нельзя.

– Вел воздушный бой с превосходящими силами противника, стрелял. Сбил или не сбил – сказать не могу.

В тот раз все происходило именно по такой схеме. Я открыл огонь в лобовой атаке. Успел дать очередь после боевого разворота и сразу же ушел скольжением от трасс пристроившегося мне в хвост фрица. Снаряды прошли в полуметре над кабиной. Немец не отставал, никакими маневрами не мог я от него оторваться, а он настойчиво подбирал момент для решающей очереди.