Дмитрий Медведев - Черчилль: Частная жизнь

Были и куда более откровенные высказывания. Уинстона в лицо называли «саморекламщиком», «охотником за медалями», «искателем славы» и т. д. и т. п. [134] Главным же было то, что подобное, мягко говоря, неблагоприятное отношение, испытывал к нему не кто-нибудь, а сам главнокомандующий египетскими войсками генерал Герберт Китченер. Поэтому неудивительно, что на заявку Уинстона об участии в новой экспедиции ему было отказано. Для кого-то это могло прозвучать как приговор, но только не для Черчилля. Он спокойно взял очередной отпуск и 18 июня 1898 года отплыл из Бомбея в Лондон.

Прибыв 2 июля в столицу, Уинстон начинает задействовать все имеющиеся в его распоряжении ресурсы. Сначала он обращается за помощью к своей матери:

— Я знаю, ты со своим влиянием в обществе сможешь мне помочь. Сегодня век напористых и пробивных, и мы просто обязаны быть самыми находчивыми и предприимчивыми. [135]

Леди Рандольф использует все свое очарование, чтобы в личной беседе с генералом Китченером склонить последнего на их сторону. Но сирдар остается непреклонным.

Получив отказ во второй раз, Уинстон обращается за помощью к премьер-министру лорду Солсбери. Но даже он окажется бессильным. На просьбу первого министра королевы Китченер ответит с вежливостью дипломата и твердостью генерала:

— Сэр, к моему глубокому сожалению, все места уже заняты. Но даже если что-то и появится, я подыщу другую кандидатуру.

Нужно было обладать самоуверенностью Черчилля, чтобы и на отказ премьер-министра не опустить руки и продолжить борьбу. Непоколебимый в своей решимости принять участие в суданской кампании, Уинстон обращается к близкому другу своего отца, генерал-адъютанту сэру Ивлину Вуду.

Сохранилось письмо, где Вуд упоминает о предстоящей помощи:

Дорогая Дженни! [136]

Сирдар отказался взять мистера Черчилля к себе. Я пишу, чтобы уверить тебя, мы примем значительные меры в данном вопросе. Я позвоню тебе завтра после своей велосипедной прогулки в 9 или 10 часов.

Твой любящий, Ивлин Вуд. [137]

Что же это были за «значительные меры», которые смогли бы повлиять на зачисление Уинстона в состав суданской экспедиции? Дело все в том, что генерал Китченер отвечал только за командование египетскими войсками. Принимая во внимание масштабность предстоящей кампании, на помощь египтянам также были высланы британские экспедиционные войска. Последние подчинялись Военному министерству и находились вне сферы влияния сирдара. Именно это противоречие между Киченером и военным ведомством и предложил использовать сэр Ивлин Вуд.

«Значительные меры» оказались успешными. Спустя всего две недели Черчилль был приписан к 21-му уланскому полку, в котором как раз незадолго до этого скончался один из младших офицеров.

Из Военного министерства Уинстон также получил официальную бумагу, в которой значилось:

«Вы приписаны сверхштатным лейтенантом в 21-й уланский полк, принимающий участие в суданской кампании. Сейчас Вы должны отправиться в Каир и отрапортовать о своем назначении командиру полка. Вы должны понимать, что все расходы на предстоящую операцию оплачиваются из Ваших личных средств и в случае Вашего ранения или смерти не последует никаких обращений к денежным средствам британской армии». [138]

Позже Черчилль признается одному из своих друзей:

— Мне потребовалось немало усилий, чтобы принять участие в данной экспедиции. И если бы не смерть офицера, я бы вряд ли преуспел. [139]

На самом деле кончина сослуживца была хотя и необходимым, но далеко не достаточным фактором. Связи также сыграли свою не менее значимую роль.

2 августа 1898 года Черчилль прибыл в 21-й уланский полк, расквартированный в Каире. На следующий день они отправились в далекий 2 240-километровый переход на юг в сторону столицы дервишей Омдурман. Делясь своими мыслями по поводу кампании, Уинстон напишет леди Рандольф: «Дней через десять начнется масштабное сражение, одно из самых суровых за последнее время. Меня даже могут убить, хотя я в это не верю. Я больше чем когда-либо убежден в своей неуязвимости». [140]

Предчувствия не обманут Черчилля ни в отношении предстоящей битвы, ни в отношении собственной неуязвимости. 2 сентября в раскаленных песках сойдутся две огромные силы — восьмитысячная армия англичан и восемнадцатитысячная армия египтян против шестидесятитысячной армии дервишей, которые, сделав ставку на численный перевес, выступят восьмикилометровым фронтом, пытаясь взять противника в кольцо. В распоряжении англичан будут восемьдесят пушек, пятьдесят пулеметов «максим» и прикрытие канонерскими лодками с Нила.

Взобравшись на один из холмов, Черчилль увидит под собой армию противника. Дервиши издадут боевой клич, жутким ревом долетевший до ушей Уинстона. В его голове промелькнет: «Боже мой! Я стал свидетелем того же, что видели крестоносцы много веков назад». [141] Битва началась.

В ходе сражения Китченер решит бросить 21-й уланский полк в лобовую атаку на Омдурман. В ответ халиф Абдулла отправит на защиту своей столицы четыре полка. Совершенно не ведая, что численность противника возросла, 21-й уланский полк перейдет в наступление. [142]

Сначала в поле их зрения будет лишь сотня дервишей, медленно отступавших к обстрелянной канонерскими лодками столице. Но вдруг неожиданно, словно восстав из земли, пред ними появятся подоспевшие войска халифа.

Британские эскадроны с криком врежутся в бесчисленные ряды противника. От сильного удара многие из всадников вместе с конями рухнут на землю. Завяжется кровавая бойня.

Оказавшись в самом центре событий, Черчилль вспоминает:

— Дервиши сражались самоотверженно — резали лошадям жилки, рубили поводья и стремянные ремни. Они расстреливали наших солдат в упор, закидывали острыми копьями, выпавших из седла безжалостно рубили мечами, пока те не переставали подавать признаков жизни. [143]

Вторгшись в ряды противника, Уинстон столкнется с двумя дервишами. Словно не обращая никакого внимания на царивший вокруг хаос, Черчилль вскинет свой десятизарядный маузер и примется отстреливаться. Позже он будет утверждать, что умудрился убить «трех определенно и двоих вероятнее всего». Учитывая, что всего в ходе данной атаки погибло 23 дервиша, Уинстон мог немного приукрасить свои результаты. Хотя это вряд ли меняет общую картину с мужественно сражающимся потомком герцога Мальборо на первом плане.