Николай Молчанов - Жан Жорес

Как будто нет никаких оснований сомневаться в материалистическом характере мировоззрения Жореса. Его учитель, которому он посвятил свою диссертацию, Поль Жане, профессор Эколь Нормаль, еще раньше с удивлением говорил:

— Я уже тридцать лет преподаю философию и в первый раз вижу человека настолько наивного, как Жорес, чтобы серьезно верить в существование чувственного мира.

Действительно, он верил в это, хотя в то время господства идеализма во французских университетах такая вера и в самом доле была редким явлением. Однако свой материализм Жорес настойчиво пытался примирить с идеализмом. Об этом ясно свидетельствует его диссертация «О реальности чувственного мира». Вообще она мало напоминает обычную философскую работу, напичканную туманной терминологией и не поддающуюся чтению. Диссертация написана поистине не столько философом, сколько художником. В ней больше всего не логического анализа, а художественного воображения. Стиль этой работы отличается риторичностью, она построена на образах и носит в этом отношении явное влияние столь любимого Жоресом Виктора Гюго. Некоторые находят, что диссертация Жореса является не столько философским, сколько поэтическим произведением. И действительно, подобно поэтам, Жорес видел за сухой материей незримое присутствие духа, идеи, даже бога. Разумеется, бога не в виде богочеловека, а в образе некоей нематериальной сущности всего, таинственной высшей гармонии, управляющей мирозданием.

Несмотря на основной материалистический тезис диссертации, она носит следы влияния немецкого философа-идеалиста Шеллинга. Но особенно явный отпечаток на ней оставили идеи Эрнеста Ренана, которым Жорес не переставал восхищаться. Для него, как и для Ренана, коренной вопрос философии является тем же, который по-своему пыталась решить религия. Он даже считает вообще искусственным отделение философии от религии. Так, идеализм и мистицизм сочетаются у него со здоровыми идеями материализма.

Жорес выступает против субъективного идеализма. Он критикует сочинения своего коллеги по Эколь Нормаль Анри Бергсона, уже приобретавшего известность философа, считавшего, что мир надо познавать не с помощью разума, а путем интуиции.

Но в критику идеализма он вносил нечто иррациональное. Для него мышление, разум не есть продукт материи, а нечто особое и совершенно нематериальное. Действительность — синтез материи и духа. Попытка слияния идеализма и материализма привела к очень аморфным, смутным положениям. Философия Жореса не имеет, таким образом, простых, ясных, четких граней и последовательных твердых принципов. Oнa эклектична и далеко не соответствует высшим достижениям науки того времени. Жорес писал свою диссертацию, искренне стремясь внести ясность в свое собственное мышление. Для него эта диссертация не была вопросом получения ученой степени, а средством укрепления своего мировоззрения на костяке ясных философских идей. Жан достиг этого в небольшой степени.

По-видимому, Жорес почувствовал, что философия сама по себе не может дать ему ответ на вопрос о коренных основах жизни, что ответ на этот вопрос можно найти лишь в самой жизни. Однажды он говорит одному из своих друзей:

— Я хочу вернуться из философских глубин на бурную, кипящую поверхность жизни. Да, мои занятия вместо того, чтобы уводить меня от политики, толкают к ней. Я надеюсь, что там я встречу больше испытаний для иллюзий мышления, чем в глубоких дебрях, где обитает философия.

Хотя в провинции Жорес уже не мог наблюдать большую политику своими глазами, посещая заседания палаты, он внимательно следит за политической жизнью Франции. Его студенты видят, как в перерывах между лекциями он внимательно читает местную республиканскую газету «Депеш де Тулуз», которая печатала обильную политическую информацию. Жорес публикует свои первые заметки в этой газете за подписью «Читатель». Его друг ректор Перру называл некоторые из них настоящими шедеврами.

В 1881 году, когда Жан вернулся из Парижа, происходили новые парламентские выборы. Он даже принимает участие в избирательной борьбе, помогая избранию в Кастро нотариуса Кавалье, умеренного республиканца. Агитируя за своего кандидата, он проявил исключительный динамизм и огромную силу убеждения.

Жорес все еще сохраняет юношеское увлечение Гамбеттой, но он уже отказывается oт некоторых наивных иллюзий. Героический период Третьей республики, когда все республиканцы сплоченно выступали против монархистов, утверждая шумными реформами буржуазно-демократический строй, уже проходит. Окапавшись у власти, умеренные республиканцы давно стали консерваторами, а их знаменитый трубадур Леон Гамбетта изобрел политику беспринципного оппортунизма. Оппортунисты цинично использовали свое положение для мелкой борьбы за выгодные посты, не упуская случая поживиться. Жорес видит теперь в деятельности палаты прискорбный спектакль, где он не ощущает живого дуновения. Он наблюдает, как его кумир Гамбетта окончательно утрачивает свой прежний республиканский пыл, как резко падают его авторитет и влияние, особенно после непродолжительного существования первого и последнего правительства Гамбетты, не удовлетворившего никого.

— Да в прошлом, во времена своего расцвета, — говорил Жорес, — Гамбетта знал, чего он хотел. Но это было до тех пор, пока он не почувствовал усталости и отказался поэтому от своих прежних высоких целей.

Жорес еще очень смутно разбирается в политической обстановке. Он не понимает и не поддерживает прогрессивной в то время деятельности радикалов, возглавляемых Клемансо. Его симпатии по-прежнему на стороне Жюля Ферри, который в эти годы наряду с завершением буржуазно-демократических реформ устремляется в колониальные авантюры в Тунисе и в Индокитае. Жорес приветствует завоевание колоний. И он по-прежнему совершенно далек от социалистов, которые после своего Марсельского съезда впервые выходят на арену парламентской борьбы, участвуя в выборах 1881 года. Правда, социалистическая партия оказывала влияние лишь на незначительную часть рабочих. Гораздо больше их шло за Клемансо. Экономический кризис начала восьмидесятых годов привел к ухудшению положения рабочих. Французские пролетарии еще не имели сильной политической организации, боевых профсоюзов. Широко распространяется анархизм, опиравшийся на рабочих, связанных с мелкой буржуазией.

В момент, когда окончательно расколотые республиканцы занялись распрями между собой, снова поднимают голову монархисты-бонапартисты и орлеанисты. Словом в сложной политической картине трудно было бы разобраться даже более искушенному человеку, чем молодой Жорес. В конечном итоге он пришел к выводу, что выход заключается в оздоровлении республики путем строгого соблюдения принципов морали, путем разоблачения и изгнания карьеристов, спекулянтов, проходимцев и невежд.