Михаил Водопьянов - Валерий Чкалов

Казалось, речь шла о будничных делах нашей авиации. Но Валерий понимал всю важность этого перелета, восхищался его масштабами. Сознание величия родной Советской страны вызывало у него стремление принять непосредственное участие в охране ее воздушных границ.

Глава шестая. Первое признание новатора

Герой Советского Союза В. П. Чкалов выступает в ЦАГИ на митинге, посвященном участникам перелета Москва – остров Удд (И августа 1936 г.).

Большое, серьезное чувство связывало Чкалова с Ольгой Ореховой. Они поженились, и Валерий поселился в квартире отца Ольги, Эразма Логиновича. Чкалова приняли в семью с родственной теплотой. Такой же сердечный прием встретил Павел Григорьевич, когда приехал, чтобы познакомиться с женою сына. Он почувствовал себя, как дома. У машиниста Приморской железной дороги ленинградца Эразма Орехова был тот же простой и здоровый семейный быт, что и в семье котельщика-волжанина Павла Чкалова.

Выбором Валерия старик Чкалов остался очень доволен. Ольга пришлась ему по душе, а с Эразмом Логиновичем он быстро сдружился. Они вместе путешествовали по Ленинграду и его окрестностям. Орехов показывал гостю достопримечательности – дворцы, музеи, театры, памятники, знаменитые петергофские фонтаны.

Валерий обрадовался приезду отца, но уделять ему много времени не мог: особую истребительную эскадрилью перевели за город, и летчики бывали в Ленинграде не чаще одного-двух раз в неделю. Зато Павел Григорьевич съездил к сыну в эскадрилью и увидел, как тот летает.

Вернулся он потрясенный, долго подыскивал слова для выражения обуревавших его чувств и, наконец, шумно вздохнув, произнес:

– Аверьян-то мой!.. Теперь и помирать не страшно…

– Теперь-то вам как раз жить надо, – наставительно сказал Эразм Логинович, пряча ласковую усмешку под большими пушистыми усами.

Уезжая, Павел Григорьевич усиленно приглашал сына и новых родственников к себе, в Василёво. Валерий охотно побывал бы в родных краях. Очень хотелось ему поскорее показать Ольге свои излюбленные с детства места, постоять вместе с ней на обрыве, посмотреть на красавицу Волгу, вспомнить себя совсем маленьким – крепким, задиристым парнишкой.

Но пока об этом можно было только мечтать. В эскадрилью поступали новые самолеты, их надо было осваивать. Валерий и сам не согласился бы уйти в такое время в отпуск.

Женитьба не отразилась на летной жизни Чкалова. Находясь в воздухе, он попрежнему экспериментировал. Открытия в авиации, собственный вклад в авиацию – это была цель, к которой он стремился все упорней и уверенней. С Ольгой Чкалов договорился раз и навсегда: его воздушные опыты, его летные дела – особая область, в которую не разрешается вторгаться даже ей, самому дорогому другу. Она должна дать слово никогда не удерживать его от полетов.

Ольга Эразмовна серьезно отнеслась к этому договору и ни разу не нарушила его. Далось ей это нелегко. В своих воспоминаниях она пишет:

«За годы, прожитые вместе, я приобрела колоссальную выдержку. Хотя подчас больно сжималось сердце и по ночам сон бежал от меня, я никогда не сказала ни слова против его летных планов. Напротив, будучи безгранично уверена в нем, я загоралась его мечтой и идеями.

Валерий Павлович это очень ценил, был рад тому, что его в семье поддерживают. Отправляясь в ответственные полеты, он уходил из дома спокойным».

В 1927 году международная атмосфера особенно накалилась. Англия готовилась к воздушной войне в Китае – перебрасывала в район Шанхая боевые самолеты. Соединенные Штаты Америки концентрировали свои военно-морские силы в тихоокеанских водах, в районе Филиппин, но в то же время воздерживались от появления в китайских водах. Явно фальшивое поведение США расшифровала американская газета «Нью-Йорк ивнинг пост». Она писала: «Уверения Вашингтона, что США не действуют совместно с Англией в Китае, являются лишь дипломатическим маневром».

Действительно, империалисты Англии и США выступали в Китае единым фронтом. И не только в Китае. Американских банкиров, так же как и английских консерваторов, сильно беспокоили быстрый рост народного хозяйства молодой Советской республики, наши гигантские новостройки – Днепрогэс, Сталинградский тракторный завод, московский завод «АМО» («ЗИС»), Туркестано-Сибирская железнодорожная магистраль и многое другое.

Еще больший страх в реакционных кругах Англии и США вызывал рост политического авторитета Советского Союза. На антиимпериалистическом конгрессе в Брюсселе, где присутствовало 135 делегатов от разных стран, многие делегаты заявляли: «СССР – маяк для угнетенных народов».

Вскоре английская реакционная печать открыто выступила против Советского Союза. От слов английские империалисты перешли к делу: на Советское общество по торговле с Англией «Аркос» был совершен провокационный налет. Вслед за этим английское правительство порвало дипломатические и торговые отношения с Советским Союзом. И тут же начались бандитские налеты на советские полпредства и торгпредства в Берлине, Шанхае, Пекине, Тяньцзине. В Варшаве был убит советский посол П. Л. Войков. Чаще стали повторяться вражеские вылазки на наших границах. И хотя союзник Англии Америка официально оставалась в стороне, возможность военного нападения империалистов на Советский Союз стала реально ощутимой.

Чкалов энергично готовился к битве за Родину, старался развить у себя качества, необходимые военному летчику. Он уже летал так искусно, что с полным правом заявлял: «На самолете я чувствую себя гораздо устойчивее, чем на земле». Однако он вовсе не считал, что достиг предела авиационного мастерства. Новая материальная часть всегда несет для летчика и новые трудности и новые возможности. И Чкалов стремился научиться преодолевать любые трудности, извлекать новое даже из старой материальной части. Его воздушные фигуры становились все более смелыми и сложными. В пятидесяти метрах от земли он неожиданно переворачивал самолет, летел вверх колесами, затем непринужденно возвращал машину в нормальное положение и опускался совершенно точно у посадочного знака.

С особенным творческим подъемом и мастерством выполнял Чкалов виражи, выписывая замкнутую кривую в горизонтальной плоскости. Он был уверен, что тот, кто научится с наибольшей точностью выписывать этот классический вираж, получит бесспорное преимущество в поединке истребителей.

Во время полета Чкалов всегда пристально следил за своей машиной. Ни одно необычное ее движение не ускользало от внимательного взгляда пилота: ведь это движение могло послужить толчком к открытию новой воздушной фигуры или еще неизвестного боевого приема.