Берлин-45 - Сергей Егорович Михеенков
Берлинский гарнизон не пополнился дивизиями 9-й армии. Их было пять: 32-я добровольческая гренадерская дивизия СС «30 января», 25-я моторизованная, 712-я пехотная, а также пехотные дивизии «Берлин» и «Дёбериц», не учитывая ещё нескольких дивизионных штабов и отдельных полковых групп. Напрасно Гитлер в те последние дни Третьего рейха забрасывал ОКВ своими телефонограммами: «Где 9-я армия?» Наконец, 30 апреля в 1.00 начальник ОКВ генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель направил ему ответ: «9-я армия окружена». Армия генерала пехоты Теодора Буссе была зажата в Хальбском «котле», где её перемалывали танки и артиллерия соединений двух фронтов – 1-го Белорусского и 1-го Украинского. Забегая немного вперёд, отметим, что её остаткам удалось пробиться к позициям 12-й армии генерала В. Венка лишь 1 мая 1945 года. По данным немецких исследователей, из Хальбского «котла» вышли до 40 тысяч человек. Колонна была смешенная – в ней шли и гражданские беженцы. Маятник войны качнулся в обратную сторону, и то, что происходило на дорогах Смоленщины и Подмосковья в 1941-м, теперь происходило здесь, под Берлином.
Однако части вермахта, вырвавшиеся из одного «котла», тут же угодили в другой. Ни Буссе, ни Венк, ни другие генералы и командиры из остатков 9-й и 12-й армий уже не обращали внимания на приказы, поступавшие из Берлина. На следующий день они начали с боем прорываться к Эльбе и уже 3 мая направили к союзникам своих парламентёров.
Утром 23 апреля солдаты 11-го гвардейского танкового корпуса из уст в уста передавали содержание переданного по радио приказа Верховного главнокомандующего: личному составу корпуса объявлялась благодарность за прорыв вражеской обороны и успешное наступление на Берлин. Слова И. В. Сталина солдаты воспринимали как благодарность Родины и потому в бой шли с осознанием высокой значимости своей ратной работы.
В ночь на 24 апреля Катуков телеграфировал Бабаджаняну: не медля ни минуты, приступить к подготовке и форсированию Шпрее на участке Карлсхорст – Шеневейде, с ходу нанести удар в направлении Трептова, выйти главными силами в район Гёрлитцкого вокзала.
Шпрее на участке, предназначенном для переправы, зажата крутыми, до семи метров, берегами. На другом берегу несколько каналов, которые текут поперёк направления предстоящего удара. Немцы создали здесь мощный противотанковый район, насыщенный артиллерией и позициями одиночных бойцов, вооружённых фаустпатронами.
Апрельские ночи в Берлине в тот год оказались светлыми. Всю ночь над огромным городом стояло зарево. Вперёд пошла мотострелковая бригада полковника Федоровича с задачей захватить на том берегу плацдарм, закрепиться и обеспечить переправу танковых бригад и корпусных частей.
Третий мотострелковый батальон 27-й гвардейской мотострелковой бригады майора М. С. Безматерных[48] переправлялся первым. С мотострелками шла противотанковая батарея лейтенанта А. Н. Азарова[49]. Немцы обнаружили переправу батальона в тот момент, когда первые лодки и плоты уже уткнулись в их берег и началась высадка десанта. Запоздало ударили миномёты. Но бойцы майора Безматерных, не мешкая, уже провели высадку. С противоположного берега их поддержали огнём артиллеристы. Дом за домом очищали роты пространство для плацдарма. Но вскоре противник предпринял контратаку. Пять танков и штурмовые орудия при поддержке пехоты начали теснить мотострелков. Немцы стремились пробиться к батарее лейтенанта Азарова. Чтобы ликвидировать плацдарм, надо было вначале уничтожить артиллерийские орудия и оставить высадившихся без огневой поддержки. Вскоре были ранены оба командира взводов, в некоторых расчётах выбыли из строя наводчики. Чтобы орудия не замолчали и экипажи немецких танков и штурмовых орудий не получили перевеса, лейтенант Азаров перебегая от позиции к позиции, ставил задачи расчётам, а иногда и сам наводил орудия и вёл огонь по приближающимся танкам.
В результате скоротечного боя батальон отбросил противника. Немцы понесли большие потери. Только батарея лейтенанта Азарова уничтожила один танк, два штурмовых орудия, 12 пулемётов и до двухсот солдат и офицеров гарнизона, оборонявшего этот опорный пункт. Многие бойцы и командиры батареи и мотострелкового батальона были награждены орденами и медалями. Лейтенант А. Н. Азаров удостоен звания Героя Советского Союза.
К утру мотострелковая бригада переправилась через Шпрее, завязала бой в Трептов-парке и продвинулась к железнодорожной насыпи западнее Трептов-парка. Здесь, по приказу командира корпуса, заняла оборону до подхода основных сил.
Тем временем переправа через Шпрее затягивалась. Немцы контратаковали во фланг вдоль реки. В какой-то момент они прорвались к переправе, выдвинули свои орудия на прямую наводку и открыли огонь по понтонам и парому. В осложнившихся обстоятельствах полковник Бабаджанян принял решение повернуть основные силы корпуса в район Кепеника, где завершал переправу соседний 8-й гвардейский механизированный корпус. Первыми выдвинулись танки бригады Гусаковского. Вскоре они уже атаковали немцев в Трептов-парке и, взаимодействуя с батальонами бригады полковника Федоровича, к исходу дня овладели им.
Уличные бои, теснота и ограниченность маневра для танков – смерть. Но война научает многому, в том числе и, казалось бы, невозможному. Штурм Зееловских высот, за которыми последовали не менее упорные бои на внешнем и внутреннем обводах Берлина и промежуточных полосах обороны, стал хотя и кровавой, но важной школой для экипажей. Усвоен опыт штурма городов во время Варшавско-Познанской и Восточно-Померанской операций. Позади были успешные штурмы Кольберга, Нойштадта, Гдыни, Познани и других городов.
С учётом полученного опыта городских боёв по решению Военного совета фронта в дивизиях, полках и бригадах были сформированы штурмовые отряды. Состав их в зависимости задач и обстановки мог быть самым различным. Иногда: танковая рота, батарея самоходок, батарея противотанковых орудий, разведгруппа, взвод или рота автоматчиков и сапёров-подрывников. Иногда же это была группа автоматчиков до десяти человек, два-три танка и противотанковое орудие или истребитель танков СУ-100.
Танки по узким берлинским улочкам и проспектам, заваленных обломками рухнувших домов и битым кирпичом, шли «ёлочкой». Впереди, прижимаясь к одной стороне дороги, продвигалась «тридцатьчетвёрка» в сопровождении автоматчиков, следом, держа интервал и прижимаясь к другой стороне дороги, шёл тяжёлый ИС, а позади их прикрывала самоходка.
А. Л. Гетман писал: «Очень важную роль в действиях штурмовых отрядов и групп играли отважные разведчики. Так, именно они помогли группе капитана А. Я. Власова[50] успешно выполнить задачу в районе железнодорожной станции. При подходе к ней наши подразделения были встречены ураганным артиллерийско-миномётным огнём. Наступающим пришлось остановиться. Чтобы подавить вражескую артиллерию, нужно было предварительно установить её местонахождение. Выполнить эту рискованную задачу, требовавшую огромного самообладания и бесстрашия, взялось отделение разведчиков во главе и сержантом Н. А. Прижимовым, не раз отличавшимся в предшествующих боях.
Ползком, от дома к дому, пробирались смельчаки к станции. Вскоре они уже смогли увидеть, что огонь вёл вражеский бронепоезд, причём он оказался на довольно близком расстоянии от нашей залёгшей пехоты. Быстро оценив обстановку, сержант Прижимов подал автоматчикам заранее условленный сигнал и первым бросился вперёд.
Внезапный удар, который танки поддержали сначала с места огнём своих пушек, а затем атакой, привёл противника в замешательство. Воспользовавшись этим, штурмовая группа ворвалась на станцию. Тем временем разведчики во главе с Н. А. Прижимовым, обойдя бронепоезд, гранатами пробили себе путь на одну из его площадок. Уничтожив четверых фашистских офицеров, шестерых солдат и захватив их орудие, они открыли из него огонь по оборонявшейся вражеской пехоте.
В результате хорошо согласованных действий подразделений штурмовой группы станция и бронепоезд были захвачены почти без потерь. Продолжая наступление уже в пределах Берлина, группа капитана А. Я. Власова в течение ночи овладела восемнадцатью кварталами города».
Ещё 24 апреля в пригороде Берлина Адлерсхофе состоялся разговор М. Е. Катукова с командующим войсками фронта.
Катуков доложил об успешной переправе корпусов через Шпрее и готовности армии наступать к центру Берлина.
– Хорошо, – сухо сказал Жуков.
– Товарищ Жуков, до сих пор мы действовали в одной полосе с армией Чуйкова, и он был старшим.
– И это правильно. Претензии?
– В городе, товарищ командующий, обстановка иная. Прошу дать нашей танковой армии самостоятельную полосу наступления в Берлине.
Пауза длилась недолго. Катуков знал: Жуков доверяет танкистам со времён Халхин-Гола[51]. За спиной командующего злые языки пошучивали: мол, не выветрился из него красный конник – использует танковые войска как кавалерию.
– Действуйте, – сказал маршал и подошёл к карте Берлина. – Вот ваша полоса наступления… По Вильгельмштрассе направлением на Тиргартен-парк – к зоопарку. Это уже совсем близко от Имперской канцелярии и Рейхстага.
– Понял, товарищ командующий. Танкисты не подведут!
– Да уж не подведут, знаю.
– Разрешите
