Алексей Козлов. Преданный разведчик - Александр Юльевич Бондаренко
…Ну и ещё несколько слов относительно того, что – как мы говорили ранее – на этом белом свете чего только ни случается. Кто бы мог подумать, что 30 апреля 1964 года Никита Сергеевич Хрущёв возьмёт да и присвоит Ахмеду бен Белле звание Героя Советского Союза! Пройдёт всего две недели, и в день 13 мая список Героев Советского Союза продолжит – вслед за четырежды Героем «маршалом Победы» Жуковым, красноармейцем Александром Матросовым, космонавтом № 1 Юрием Гагариным и многими иными, кем по праву гордилась тогда наша страна – египетский президент Гамаль Абдель Насер[77]. Вот ведь, нравилось нашему «дорогому Никите Сергеевичу» (привычная форма обращения к тогдашнему лидеру) делать приятное своим зарубежным друзьям! Хотя, и не только зарубежным: к примеру, маршал Семён Михайлович Будённый получил Золотые Звёзды Героя сначала в 1958 году, а затем – в 1963-м (в качестве государственных подарков к 70-летию и к 75-летию)[78]; да и сам Никита Сергеевич к своему 70-летию, 16 апреля того же 1964 года, был удостоен «геройского звания» – фактически одновременно с лидерами арабского Востока. Никто «в верхах» почему-то не думал, что подобные «подарки» просто-напросто обесценивают награду. Хотя ещё в конце XVIII века про императора Павла I было сказано, что «он лишил награду прелести, а наказание – стыда», но так как история учит только тому, что она ничему не учит, всё те же ошибки повторяются вновь и вновь…
Вся эта революция происходила, в общем-то, на глазах у Алексея Михайловича, внимательно наблюдавшего за развитием событий в дружественной стране и незамедлительно сообщавшего о них в Центр. А вскоре в Алжир из Москвы (нет, официально, разумеется, из Германии, а то и ещё откуда-то) приехала Татьяна Борисовна, его супруга, закончившая к тому времени спецподготовку именно как нелегал. В стране у Отто Шмидта были хорошие знакомые, пожилые французы, адресом которых он смог воспользоваться для легализации своей супруги – до их официального заключения брака. Разумеется, тогдашние нравы, да ещё и в мусульманской стране, исключали любую возможность совместного проживания – того, что сегодня именуется «гражданским браком».
Теперь связь с Москвой – как шифровальщик, специалист по тайнописи и радист – осуществляла Татьяна. По «легенде» она была немкой, так что немецкий язык был у неё на соответствующем уровне, а в Алжире она начала ещё заниматься и французским языком, без которого здесь, как мы уже знаем, было просто не обойтись.
Как говорится, жизнь налаживалась… Тем более что начавшаяся революция вдруг, причём совершенно неожиданно, принесла «Дубравину» такую существенную пользу, о которой он не мог и мечтать.
Общеизвестно, что революции придумывают романтики, свершают фанатики, а их плодами пользуются негодяи. Уточним, что негодяи обычно начинают свою работу уже во время самих революций, чтобы ненароком не опоздать. Если говорить о тех встрясках, которые в начале ХХ столетия прошла Россия, то вспоминается, что уже в 1905 году по всей России начали полыхать полицейские участки, суды и тому подобные правоохранительные учреждения. Однако, по зрелом последующем размышлении, возникает вопрос: cui prodest?[79] И вообще, кому и для чего это было нужно? Ведь явно (говоря грубо и приблизительно) не тем «пламенным революционерам», которые спустя несколько десятилетий пришли бы, потрясая судебными делами, в собесы с требованием признать их «жертвами политических репрессий» и назначить им повышенную пенсию. Зато какой-нибудь отсидевший «по хулиганке» прохиндей вполне мог предъявить в соответствующие структуры пожелтевшую справку об освобождении и рассказывать, как он, «за политику», с Ильичом на соседних нарах «чалился» – и если сроки примерно совпадали, то попробуй тут докажи обратное! Но главное, что были уничтожены все агентурные дела, все компрометирующие материалы на очень уважаемых впоследствии людей…
Вот и алжирцы – ну кто же их, таких наивных, надоумил? – вскоре после обретения страной независимости принялись уничтожать не только документацию на всех живших там ранее иностранцев, но и все архивы прежней власти. Остаётся только гадать, кому же эти бумаги так мешали?
Через некоторое время после того, как оно всё произошло, Отто Шмидт «на пустом месте», основываясь исключительно на своих голословных, ничем не подтверждённых утверждениях, выправил – ну, скажем так, «слегендировал» – себе новые документы, в соответствии с которыми получалось, что он безвыездно прожил на алжирской земле лет двадцать и при этом зарабатывал много денег.
«Чем больше лет он “спрячет” за рубежом, тем проще ему было появиться в Германии, где и объяснять ничего особенно было не надо – у него же на руках все подлинные документы, – уточнил нам Сергей Сергеевич. – Зато его немецкий паспорт был изготовлен в Советском Союзе, нашими специалистами, и с ним одним не стоило светиться, потому что и пограничники по-разному себя ведут, и миграционные службы тоже. Одни обратят на что-то внимание, другие не обратят – мало ли чего?»
…К концу второго года пребывания «Дубравина» в Африке в Центре решили, что ему пора возвращаться в Европу. Причин тому было несколько: прежде всего, очевидно то, что разведчик выполнил поставленную ему задачу. Всё прочее – уже вторично, но, без сомнения, тут сыграл свою роль и тот факт, что супруга Алексея Михайловича забеременела и ей стало тяжело переносить африканский климат. Об этом «Дубравин» незамедлительно сообщил в Центр.
Вскоре Москва поставила Отто Шмидту задачу «возвращаться» в Германию.
…Ну и завершая тему, мы должны сказать, что в октябре всё того же 64-го года Никиту Сергеевича, обвинив в «субъективизме» и «волюнтаризме», сняли с поста 1-го секретаря ЦК КПСС. Не прошло и года, как 19 июня 1965 года его друг Ахмед бен Белла, потихоньку создававший культ собственной личности и слишком увлекавшийся внешней политикой в ущерб внутренней, был смещён в результате государственного переворота, восемь месяцев провёл в подземной тюрьме, а затем четырнадцать лет – под домашним арестом…
Понятно, что у нового советского руководства не было уже никакого желания поддерживать утратившего былую популярность лидера. Тем более что с новым алжирским руководством отношения у нашей страны в будущем сложатся не хуже…
Глава 5
«Ухти-Тухти»
В Германию «Дубравин» решил ехать не прямым путём, а через соседние страны, чтобы на всякий случай, так сказать, запутать свои следы. Мало ли, чей интерес он мог привлечь за прошедшие два года? Тем более что было принято решение, что Татьяна пока останется во Франции, в городе Страсбурге, что на восточной её границе, а Алексей, со своим фальшивым немецким паспортом, отправится в Германию один, ведь было совсем не известно, чем может обернуться его приезд. Вдруг что-то пойдёт не так… «На родине» Шмидт должен был поселиться в Штутгарте, также неподалеку от французской границы, и устроиться там на работу – то есть создать все условия для того, чтобы его супруга, согласно «легенде» вновь превратившаяся в его невесту, могла к нему приехать…
Возвращение Отто Шмидта в родные края не вызвало ни интереса, ни удивления ни с чьей абсолютно стороны: тогда молодые немцы болтались по всему белу свету, лишь бы где-то раздобыть денег, постараться хорошо устроиться. И тут вдруг оказалось, что «хорошо устроиться» в Штутгарте ему, вопреки ожиданиям, не удаётся…
Вот что рассказывал нам по этому поводу Алексей Михайлович:
«Тут произошёл прокол. Был август, в Германии это называется “запрещённый месяц” – летние отпуска, всё закрыто, вообще не найдёшь ничего! Даже каждый второй магазин закрыт.
– А что, неужели этого в Центре не знали?
– Дело вот в чём… Когда я был на подготовке, моими кураторами были бывшие военные – офицеры нашей Советской Армии, контрразведчики… Изумительный народ, с богатым боевым опытом, но многих вещей они не знали. Не могли знать. А в результате найти работу технического чертёжника я не смог. Что мне оставалось делать? Устроился, в конце концов, чернорабочим в химчистку “Фёникс”. Надо же было как-то получать деньги…
– Тяжёлая работа была?
– Непростая. Начинал в 6 утра, заканчивал в 8 вечера. Обслуживал шесть машин…»[80]
Да, вот оно то, о чём мы говорили: можно полагать, что «ненавистную работу» технического чертёжника Алексей теперь вспоминал с ностальгической теплотой.
