Алан Рикман. Творческая биография - Лилия Шитенбург
люди впускают таких Вальмонов в наш мир.
это спектакль о нынешнем времени. Он не о прошлом. Мне кажется, что такой процесс разрушения происходит постоянно. Мужчины женщинам, а женщины мужчинам ежедневно говорят такие же слова, разве что в более грубой форме. В противном случае я бы не играл в этой постановке. Мне не интересно создавать музейные экспонаты.
грубер в фильме «крепкий орешек» – 1988
самые разные люди спрашивают меня, почему я согласился играть в таком фильме, как «Крепкий орешек».
продюсер джоэл сильвер пришел ко мне в гримерку в Нью-Йорке и устроил весьма странную кинопробу. Кто-то вошел с ручной видеокамерой, возможно, для того, чтобы позже показать снятое Брюсу Уиллису, и я должен был произнести пару реплик. Давайте посмотрим правде в глаза: я получил роль в «Крепком орешке», потому что дешево им обошелся. Они платили Уиллису 7 000 000 долларов, и поэтому им надо было найти людей, которые бы работали даром.
«крепкий орешек» был великолепным подарком судьбы. Подобно стакану холодной воды в пустыне.
внезапно я очутился на съемочной площадке в центре Лос-Анджелеса, окруженный сотнями людей. На часах было 22:00. Это была моя первая сцена в голливудском кино. До тебя постепенно доходит, что на кону миллионы долларов, и все вокруг смотрят на тебя и ждут, не провалишь ли ты свою сцену. В первой же сцене я должен был, и это очень важно, говорить с американским акцентом. Если мой акцент оказался бы неподходящим, от моих услуг безусловно бы отказались. Я имею в виду, что, когда фильм стоит 30 000 000 долларов, никто не хочет тратить на тебя время.
с другой стороны, если они решат, что ты подходишь, то сначала отснимут абсолютно все и только в конце займутся тем кадром, в котором ты можешь погибнуть. Мой самый последний кадр в этом фильме – сцена, где меня сбрасывают с десятиметровой высоты.
мой дебют в кинематографе был захватывающим, тревожным и утомительным. Он напоминал первый день в новой школе или на новой работе. Но люди вокруг меня были очень милыми.
«мы снимаем тебя крупным планом, Алан, не крути чересчур головой». Все-таки я всегда чувствую присутствие камеры, словно она – зрительный зал в театре. Когда я снимался в сценах с Брюсом Уиллисом, мне было совершенно очевидно, что я работаю с человеком, имеющим огромный опыт работы на камеру, которая выполняет функцию цензора. Тут мне важно было смотреть и учиться, причем быстро.
я по восемь раз в неделю выходил на сцену в спектакле продолжительностью три часа, и вот оказался в теплом климате, получил в свое распоряжение очаровательный голливудский дом, а мои реплики на камеру составляли всего одну страницу в день.
это было похоже на приставленный к мозгу пылесос, работающий в противоположном направлении и выдувающий из него все. Было очень интересно работать совершенно по-другому. У Вальмона было весьма сложно устроенное сознание, чего нельзя было сказать о Гансе Грубере, все мысли которого заключались во фразе: «Гони сюда свои деньги, живо!»
до этого я никогда в жизни не держал в руках автомат и даже пистолет. И мы запороли кучу дублей, потому что я вздрагивал при выстреле.
когда я встретился с уиллисом, мы условились: эти персонажи настолько мультяшные, что было бы намного интереснее, если бы они все время друг друга смешили. И даже немного уважали. Почему бы вместо футболки и ветровки, делающих меня похожим на террориста, не надеть нормальный костюм? В этом наши персонажи не похожи.
«шоковый эффект». рэндолл миллер. 2008
я не был готов к реакции на фильм. Я прилетел в Нью-Йорк на предварительный показ. Публика приветствовала стоя и бросалась в экран всякой всячиной. Я вошел в кинотеатр как простой зритель, купивший билет, но, когда выходил из него, с трудом прорвался к автомобилю.
темнокожие ньюйоркцы обожали Ганса Грубера. Они подходили ко мне и говорили: «Привет! Наш человек!» Я не знаю, что это значит. Думаю, они хотели, чтобы ему все сошло с рук.
шериф ноттингемский в фильме «робин гуд – принц воров» – 1991
меня не особо порадовало это предложение. Я подумал: «Что? Робин Гуд? Опять?» И наотрез отказался. Потом я прочитал сценарий и подумал, что в роли шерифа заложено несколько возможностей. Почему бы и нет? Это же классно – побезобразничать.
я старался сделать его безумным и забавным – Ричард III как рок-звезда. Максимально злым, но при этом таким, который вызывает не только ненависть, но и смех.
я сделал его настолько черным, насколько это было возможно, – в его костюмах нет никакого другого цвета. Мы пытались обойтись моим собственным цветом волос, но это не получилось, поэтому мы надели на меня парик цвета воронова крыла. Сначала я придумал образ, а затем надел его на себя и сказал: «Ну, и кем я себя ощущаю? Да, человеком, который вышибает двери, избивает людей и топает ногами, если не получает желаемое».
было классно вернуться к примитивным цветам и просто жить в двух измерениях. Я получил удовольствие. По сути, это мультфильм.
наш фильм мог бы называться «В поисках утраченного Шервудского леса», как тот про Индиану Джонса и ковчег.
но, боже мой, это же просто костюмная мелодрама, а не шекспировская трагедия. Я считал, что публику нужно развлечь. Зрители должны были выходить из кинотеатра с ощущением приятно проведенного времени.
все эти разговоры о моем противостоянии с Кевином Костнером на съемках – абсолютная чепуха. Как-то поздно вечером я и Мэри Элизабет Мастрантонио стояли на площадке и произносили свои реплики, не обращенные ни к кому. А затем я понял, что кто-то лежит на земле и отвечает репликами, которые даже не его собственные, – просто для того, чтобы мы могли кому-то адресовать наши тексты. Я посмотрел вниз и увидел Кевина Костнера. Он только что закончил длинный съемочный день, и я подумал: «Браво тебе! Троекратное браво!»
я никогда не говорил, что «украл фильм», но и не отрицал, что «украл сценарий».
за роль шерифа я получил приз London Evening Standard Film Awards. Теперь я знаю, что можно получить награду не за переигрывание.
сеи киёмура в спектакле «танго в конце зимы» – 1991
я смотрел «медею» в постановке Нинагавы и думал: «Вот что означает слово „незабываемый“». Если ты испытываешь подобное, посмотрев чью-то работу, а потом тебе предлагают работать с этим человеком, ты не будешь верен себе, если это не сделаешь.
я европейский актер, играющий японского актера, который хочет претворять на сцене то, что он узнал о европейском театре.
мою озабоченность по поводу этой роли вызывало то, что спектакль был создан в культуре, которая возносит актеров на пьедестал. Копаться в психике и паранойе актера – это само по себе интересно. Это, разумеется, совсем не так в Британии, где актеры работают на мусорных свалках или простаивают в очередях за пособием по безработице, – вещи, совершенно противоположные нахождению на пьедестале. Между тем я надеюсь, что зрители увидят нечто большее, нежели только то, что имеет отношение к актерам. Это рассказ еще и о лжи, и о том, насколько актерская игра близка к сумасшествию.
гамлет в спектакле «гамлет» – 1992
я слишком стар для этой роли… ну и что, черт возьми!
мои политические взгляды довольно хорошо известны. Мы живем в том же гниющем обществе, как и Гамлет четыреста лет тому назад.
антоний в спектакле «антоний и клеопатра» – 1998
я играл алкоголика. думаю, зрителей расстраивало то, что они не видят великого героя. Для меня же в этом спектакле очень важно было показать этих впавших в детство людей, которые когда-то были великими, а теперь скатились до состояния, в котором они пьют, скандалят и бросаются друг в друга разными предметами. Эта постановка – самая необычная трактовка этой знаменитой пары, и в ней они представлены как маленькие дети.
джейми в фильме «искренне, безумно, сильно» – 1990
в этом фильме я ближе всего подошел к тому, чтобы показать на экране самого себя.
какой же это странный мир, в котором люди могут говорить такое: «Ну я же посмотрел „Привидение“, поэтому на этот фильм не пойду». Все равно что сказать: «Я смотрел
