Роберт Мейсон - Цыпленок и ястреб

— А прямое попадание она выдержит?

— Ни за что, — сказал Фаррис.

К полудню следующего дня мы уложили на стропила перфорированные стальные панели (ПСП); обычно их используют для постройки дорог и взлетных полос. А потом закончили крышу, уложив два слоя мешков. Крыша немного просела в центре, но внутрь вполне можно было войти, чуть пригнув голову. Снаружи сооружение выглядело прочным и солидным. Настоящий образец для еще трех бункеров.

После обеда мы вновь принялись набивать мешки и тут прибежал рядовой Берн, штабной посыльный.

— Мистер Коннорс, мистер Банджо, взлетайте быстрее!

— Что случилось? — Коннорс бросил лопату.

— Нэйта сбили, когда за пивом летел!

— Банджо, пошли, — и Коннорс побежал к штабной палатке. Реслер, Райкер, Лиз и я провожали их взглядами.

За всем этим копанием и строительством я совершенно забыл о людях, которые очень хотели, чтобы нас здесь не было.

А ночью, при бледном свете луны, мы отмечали пивной вылет. Четыре пилота, каждый из которых держал нераспечатанную банку пива, прошли маршем вокруг бункера. С реверансами и песней «О благородный вождь» они приблизились к Филдсу, который, хохоча, восседал в шезлонге, поставили пиво на бункер и отошли назад. Эти четыре одинокие банки и были всем, что осталось от ста ящиков, которые Нэйт и Кайзер взяли на борт в Кинхон.

Впрочем, Змеи одолжили нам достаточно пива, чтобы хватило на вечеринку. Мы расселись вокруг бункера и слушали, как Нэйт и Кайзер рассказывают свою историю.

— Мы с Кайзером летели на двух тысячах футов, и тут нас достали, — говорил Нэйт. — Откуда стреляли, я не видел, но как попали, услышал. Две пули перебили топливопровод рядом с двигателем и через несколько секунд стало ну очень тихо.

— Тихо — не то слово, — перебил его Кайзер. — Я слышал, как у меня сердце стучит.

— Это была моя первая настоящая авторотация. Я сбросил шаг и выбрал место для посадки. С тонной пива мы поехали вниз довольно быстро, но сел я нормально.

— Ага, — сказал Кайзер. — Нормально. Полозья, блядь, на два фута в землю вогнал, а так нормально, да.

— Ну, подумаешь, жестковато. Я ничего не погнул, — ответил Нэйт.

— Наплевать, погнул, или нет. Главное, сами живы, — сказал Филдс, улыбаясь. — Что дальше было?

— В общем, мы в траве, трава высотой до жопы, смотрим в сторону деревьев. Как только в нас попали, Кайзер дал аварийный сигнал по радио. Борттехник и стрелок оставались за пулеметами и прикрывали нас, — Нэйт держал в одной руке зажженную трубку, а второй обхватывал локоть. Рассказывая, он сгорбился и периодически проводил трубкой, как указкой, подчеркивая тот или иной факт. — Мы, похоже, сели далеко от ВК, потому что больше в нас не стреляли. Через пару минут прилетел слик от Змей, связался с нами по радио, чтобы убедиться, что все чисто и подобрал нас. Мы взяли с собой радио и пулеметы. Кайзер хотел прихватить немного пива, но Змеи ждать бы нас не стали. Как только мы затащили жопы в их вертолет, тут же взлетели, — Нэйт показал трубкой вверх. — Пока Змеи нас подхватывали, прибыли майор Филдс с Коннорсом и Банджо, с ними прилетел и ганшип. Мы встретили их на полпути. С того момента, как мы покинули вертолет и до того, как вернулись, прошло примерно полчаса, — и Нэйт сделал жест в сторону Коннорса.

— Моя очередь? — ухмыльнулся Коннорс. — Когда мы прибыли на место, гуки были очень заняты. Я слышал, как они сматываются в лес, заслышав нас. Ганшип спикировал на них, но было уже поздно. Когда с ганшипа передали, что все чисто, мы сели, — Коннорс сделал паузу, чтобы посмеяться вместе с Нэйтом какой-то их собственной шутке. — Короче, трава на этой поляне была реально высокая, — Коннорс отхлебнул пива. — Как я уже сказал, гуки были заняты. Судя по всему, они пытались испортить вертолет, потому что потратили массу времени, чтобы порубить сиденья в лохмотья, намазать приборы говном, набить кабину землей и напихать палок в выхлопную трубу. Эти вьетнамцы такие умные, что сил нет. Но одна вещь им действительно удалась. Они забрали все пиво, до последнего ящика. Вот это уже настоящий терроризм.

— Но… — и Нэйт поднял бровь.

— Но один ящик они не заметили. Он выпал в траву и никто не знал, куда. Пока я не посадил вертолет весом в шесть тысяч фунтов точно на него.

Филдс хохотал почти до слез.

— Но, — продолжал Коннорс, — я все же пощадил несколько банок, — и он указал на четыре «Будвайзера», стоявшие на бункере. Мы зааплодировали. Коннорс поднял одну банку и сказал:

— За Священников! Чтобы больше пива и меньше стрельбы.

Небо потемнело, луну закрыли грозовые облака, на землю упали первые капли дождя и вечеринку пришлось сворачивать. Я вспомнил, что так и не успел докопать сточную канаву вокруг своей палатки.

— Чувак, если сюда залезет змея, я даже не знаю, вылезу ли под этот ебучий дождь, или пусть кусается, — послышался приглушенный голос Реслера из соседней палатки.

— Змея? — это был голос Лиза, палатка которого стояла рядом. Дождь молотил так, что казалось, будто ткань рвется. Моя палатка была закрыта наглухо и я смотрел, как струйки воды стекают по брезенту. Когда вода начала капать на земляной пол, я достал карманный нож и вырезал канавку, чтобы стекала.

Я писал ночное письмо Пэйшнс. Я писал не о полетах, а о своей палатке, о постоянных перестрелках по периметру и о сержанте, которого укусила змея — он не проверил свой спальный мешок, прежде чем в него забраться. К счастью, у нас было противоядие. Говорили, что боли от него не меньше, чем от самого укуса.

Сквозь рев дождя доносилось уханье минометов и пушек с соседних позиций. По всему периметру потрескивали винтовочные выстрелы. Я представил, каково охранять периметр в такую ночь.

Под бельем что-то зашевелилось. Я оцепенел. Что-то холодное ползло по моей икре. Змея? Что делать? Если я заору или пошевелюсь, она меня укусит. По палатке долбил ливень, а я моментально взмок в душном воздухе.

Когда оно добралось до колена, я понял, что это. Я откинул белье и огромное коричневое насекомое вылетело в ночь.

— Змея! Змея! — вопли Коннорса хоть и приглушались бурей, но доносились отчетливо. Я высунулся наружу и посветил фонариком туда, где стояла его палатка. Палатки не было. И он, и палатка провели остаток ночи в штабе.

Я высунулся из палатки, чтобы надеть ботинки. Ночью буря прекратилась. Утро было солнечным, даже красивым. Моррис с Деккером брились за штабной палаткой, используя стальные шлемы, как тазики. Я заправил брюки в ботинки и пошел повидаться с обсиральней. Дождь даже унес немного аммиачного запаха, который источал пустой ящик из-под ракет, вкопанный в землю. Эти обсиральни были стратегически размещены по всей территории роты. Они работали неплохо, пока не заполнялись — почва уже не могла впитывать больше. Ночью полную обсиральню можно было найти по запаху, без фонарика.