Антонина Пирожкова - Я пытаюсь восстановить черты. О Бабеле – и не только о нем

Джанлоренцо, оставивший нас на время осматривать Ватикан, вернулся за нами, и мы поехали к римскому мосту, украшенному двенадцатью скульптурами ангелов. Все ангелы отличаются друг от друга — они изображены кто с крестом, кто с кувшином. Мы запарковали машину и прошлись по мосту пешком. Река Тибр, прославленная историками и писателями, теперь грязная, мелкая, во многих местах заросшая зеленым кустарником. Было очень жалко, но это уже из области экологии. Такое сейчас во всем мире.

21 сентября, по заранее намеченному плану, Джанлоренцо повез нас в Ареццо. Оказалось, что в Ареццо Джанлоренцо прожил много лет с бывшей женой Машей и детьми. Там у него осталась комната в квартире, которую он делил с другом. На время нашего приезда друг Джанлоренцо в квартире не жил, а жили две китаянки и один молодой китаец: все, кажется, родственники, родом из Тайваня. По-итальянски они говорили плохо, больше никаких языков, кроме родного, не знали. Две девушки занимали одну комнату, а мальчик другую. Были в квартире и маленькая столовая и кухня, а третья, запертая комната принадлежала Джанлоренцо. Он уступил ее нам, а сам уехал ночевать за пятнадцать километров к другу. Мы с Лидой поужинали тем, что предложили нам китайские девушки.

На следующий день вместе с Джанлоренцо поехали осматривать город. Ареццо — очень приятный городок с красивыми зданиями, площадями, костелами. В тот же день мы отправились в гости к бывшей жене Джанлоренцо Маше — чешке, с которой он развелся лет восемь назад. Я была с ней знакома в Москве, и она захотела меня видеть. Мы навестили Машу в ее мастерской, она занимается художественной керамикой, которую, к сожалению, плохо покупают. У нее двое молодых помощников. Меня заинтересовала ее технология: две круглые электрические печи для обжига керамики сделаны в Америке из материала, из которого делают детали космических кораблей. Материал этот не пропускает тепла. Маша подарила мне белую фарфоровую коробочку собственного изготовления. Хотела подарить чайник с чашками или вазу, но я не взяла. Встретились и распрощались мы с Машей очень тепло, расцеловавшись по-славянски. У Маши за 55 км от Ареццо вилла: кругом природа, держит собственных лошадей. Она там счастлива, но на жизнь в Италии жаловалась: жить трудно, много бюрократических придирок, хотя итальянцы в большинстве своем доброжелательные люди. Ей хочется домой, в Прагу.

Утром следующего дня мы выехали во Флоренцию. Дорога пролегала через леса и поля, было необыкновенно красиво, хотя погода выдалась немного пасмурная и даже в первый раз за все время нашего пребывания в Италии шел дождь. От Ареццо до Флоренции девяносто километров, доехали мы туда за полтора часа. Новая часть Флоренции очень красива: широкие улицы, обсаженные деревьями — в основном пиниями, но есть и кипарисы, платаны, тополя, сосны или кедры, пальмы. Флоренция расположена как бы в котловине, окруженной почти со всех сторон холмами. Мы проехали потрясающими аллеями по склонам холма и поднялись на вершину, где стоит статуя Давида. Это, конечно, копия скульптуры Микеланджело. С вершины холма открывается головокружительный вид на город. Оттуда мы снова спустились в город и поехали на другой холм, под названием Фьезоло. Оказалось, что у Джанлоренцо был дядя (кажется, двоюродный брат его отца) Джованни Микелацци[59], знаменитый во Флоренции архитектор. Была и какая-то романтическая история: мать Джанлоренцо была влюблена в Микелацци, и Джанлоренцо — плод этого романа. Из-за этого законный отец Джанлоренцо покончил жизнь самоубийством. Все свое детство Джанлоренцо прожил с дядей во Флоренции. У дяди была прекрасная вилла и мастерская на холме Фьезоло. Умер Микелацци года три тому назад, не дожив, кажется, тридцати шести дней до своего столетия. С ним жила экономка, была и прислуга, ставшая его подругой и ухаживавшая за ним до последнего дня. Она и сейчас живет на вилле. Дом, мастерская дяди завещаны какому-то фонду.

Мы в старой части Флоренции. Побывать в этом городе — мечта моей жизни. Оставив машину у вокзала, мы с Джанлоренцо и Лидой пешком прошлись через весь перрон, перешли по мосту через реку Арно мимо собора, где во Флоренции крестят младенцев, до площади кафедрального собора. Грандиознее сооружения нельзя себе представить. Говорят, что французский архитектор Корбюзье, обойдя Кафедральный собор, сказал: «Я бы так не смог». Купол собора построен без всякой арматуры по проекту архитектора Брунеллески. Мы дошли до дворца Медичи. Фасад его не понравился Лиде, но двор и сад за ним великолепны. Всё это таких размеров, что, как говорит Лида, «не для людей; хотели утвердить этими размерами свое величие».

На следующий день, 24 сентября, мы с Лидой двинулись в галерею Уффици. Осмотрели почти все сорок пять залов, только некоторые пропускали или осматривали мельком — увидеть все невозможно.

27 сентября мы уже были в Венеции. Из окон гостиницы виден канал с гондолами. По городу можно ходить только пешком — ни машин, ни мотоциклов, ни велосипедистов; только лодки, гондолы и речные такси шныряют по каналам. Вода в мелких каналах немного пахнет, а от главных каналов, которые проходят петлями через весь город, запаха не идет. От домов (палаццо) спускаются в воду ступеньки или помосты. Уложенные плитами или булыжником улочки и переулочки так узки, что вмещают только пешеходов. Пользуясь картой и петляя по улицам и переулкам, шагая по ступенькам и мостикам через каналы, добрались мы наконец до площади Святого Марка. Главная площадь Венеции квадратная, огромная, окружена с трех сторон постройками — колоннадой зданий Старых и Новых Прокураций, Палаццо дожей, и собором Святого Марка. С четвертой стороны широкий просвет — выход к морю, вернее, к его лагуне со множеством мелких суденышек.

Вслед за собором Святого Марка мы обошли все колоннады трехэтажного здания Старых Прокураций, построенного в XV веке. Нижние этажи здания заняты многочисленными лавочками. На противоположной стороне уже в XVI веке для прокураторов собора Святого Марка выстроено такое же здание Новых Прокураций.

Рядом с собором Святого Марка, ближе к морю, находится Дворец дожей удивительной красоты. Незадолго до отъезда из Венеции мы с Лидой попали на площадь, на которой располагались сразу три собора. Один из них назывался, кажется, Фрари — Санта-Мария Глориоза деи Фрари — в честь ордена францисканцев. Он построен в XIV–XV веках. В церкви этой хоронили дожей и других знатных и богатых людей. Она связана с именем Тициана: здесь он похоронен и здесь находится его знаменитая картина «Вознесение Девы Марии» высотой 7 метров, написанная для этого храма в 1616–1618 годах.