Берналь Кастильо - Правдивая история завоевания Новой Испании

2 Антонио де Солис-и-Рибаденейра в «Истории завоевания Мешико» так рассказывает об этих событиях: «(Книга V, глава XIX) .. .Вскоре после этого случилось иное происшествие, которое хотя было другого свойства, тем не менее, также было достойно называться бунтом. Шикотенкатль [«Молодой»], возглавлявший тлашкальское войско, вознамерился покинуть армию [Кортеса], или по какому-то неудовольствию, в которое столь надменный человек легко прийти мог, или потому, что имел на сердце вражду против испанцев. Для этого он, собрав несколько отрядов своих людей, многими обещаниями склонил их к тому, что решились они последовать за ним, после чего тихонько ночью ушли от войска. Кортес, получив о том известие от самих тлашкальцев, сильно опечалился, что столь знатный сеньор подал скверный пример, могущий иметь опасные последствия, поскольку собирались тогда предпринять столь важное завоевание. Он отправил тотчас к нему несколько знатных индейцев-тескокцев, которые должны были употребить всякое старание, чтобы его уговорить, по крайней мере, объяснить причину его поступка. Но данный им ответ, который был не только весьма дерзостен, но и очень неучтив и наполнен презрением, побудил Кортеса на еще больший гнев, так что он две роты испанцев и достаточное число индейцев из Тескоко и Чалько послал с именным приказом, чтобы либо привели его назад под караулом, либо, если это не удастся, убили. Это последнее они и были вынуждены совершить, так как он оказал упорное сопротивление тем, кто его преследовал, тлашкальцы же тотчас оставили его. И все они вернулись потом в лагерь, оставив труп Шикотенкатля висящим на дереве. Так же рассказывает об этом событии и Берналь Диас. Но Антонио де Эрерра сообщает, что Шикотенкатлъ был доставлен в Тескоко, и что Кортес, испросив у совета позволения, в городе его повесил. Но это известие не столь вероятно, как прежнее, ибо Кортес при столь великом числе тлашкальцев не стал бы так позорно наказывать знатнейшую их персону, так как мог этим вызвать к себе ненависть у всего народа. Некоторые рассказывают, что испанцам, за ним посланным, было тайно приказано его убить, такой замысел был не столь опасен. Но как бы то ни было, однако бесспорно то, что Кортес с обычной своей осмотрительностью, простирающейся на все, что только было возможно, всесторонне продумал это дело и совершил все столь осмотрительно, что ни тлашкальцы, ни отец Шикотенкатля на смерть его нисколько не жаловались. Кортес за несколько еще дней до его бегства дал совету Тлашкалы знать, что сей молодой сеньор настолько много провинился, что худо говорил о Кортесе и предприятие против Мешико старался представить очень ненадежным. При этом Кортес просил их отозвать Шикотенкатля под каким-либо другим предлогом, отстранив от войска; в противном случае вынужден он будет употребить против Шикотенкатля свою власть, дабы отвратить такие непорядки. Совет, в котором отец его присутствовал, отвечал Кортесу на это, что за преступление — заводить бунт в войске, надлежит по законам казнить смертью. И так Кортес может по своему усмотрению поступить с ним со всей строгостью, какую применили бы они сами против Шикотенкатля, если бы возвратился в Тлашкалу либо он сам, либо некоторые из его последователей. Сие подлинно, что это позволение способствовало смерти Шикотенкатля, ведь Кортес дерзость его столько дней терпеливо сносил и употреблял всегда мирные средства, чтобы склонить его к другим мыслям. И я согласен с Берналем Диасом дель Кастильо в том, что казнен Шикотенкатль был вне Тескоко; ибо Кортес хорошо знал, что воздействие на ум бывает гораздо большее от увиденного, чем от услышанного». А Франсиско Хавьер Клавихеро в «Древней истории Мексики» сообщает: «(Книга X, глава XVI) Семья и имущество Шикотенкатля «Молодого» перешли во владение короля Испании и были доставлены в Тескоко, в том числе 30 женщин, а также большое количество золота, украшений из перьев и дорогих хлопчатобумажных одеяний».

3 13 мая 1521 г. по старому стилю, а по новому — 23 мая 1521 г.

4 После этого в Мешико вода была лишь из колодцев (за исключением двух или трех солоноватая), дождевая и та, что доставлялась на лодках. Положение мешиков было тяжелым, но они смело встретили смертельную опасность, так как, по словам Бернардино де Саагуна: «только по своей воле покорится теночк [(мешик)] или погибнет». Здесь же приводим слова Куаутемока, обращенные к мешикам, из «Истории индейцев Новой Испании и островов у материка» Диего Дурана: «Храбрые мешики! Вы видите, что все наши вассалы восстали против нас, и уже имеем мы в качестве врагов не только тлашкальцев, чолульцев и уэшоцинков, но и тескокцев, чальков, шочимильков и тепанеков, которые нас предали и перешли к испанцам, выступив теперь против нас. Поэтому я прошу вас вспомнить о храбром сердце и храброй душе чичимеков, наших предков, которые, будучи в малом числе во время прибытия на эту землю, отважились атаковать ее… и подчинить своей могучей рукой весь этот новый мир и все народы… Вот почему, о храбрые мешики, не теряйтесь и не страшитесь! Укрепите душу и отважное сердце, чтобы выйти на новую битву! Поймите, если вы на нее не пойдете, то станут вечными рабами ваши жены и дети, а ваше имущество будет отнято и разграблено… Не смотрите, что я слишком молод, и помните: то, что я вам сказал, — правда, и вы обязаны защищать ваш город и вашу родину, которую я обещаю вам не покидать до смерти или до победы».

5 …через 4 дня после праздника Тела Христова — подвижный церковный праздник Тела Христова (Corpus Christi), празднуемый римско-католической церковью в понедельник на 51-й день с начала Пасхи (31 марта 1521 г. по ст. ст.), в 1521 году — 20 мая по старому стилю, а по новому — 30 мая 1521 г.; таким образом получается, что корпус Гонсало де Сандоваля вышел из Тескоко 25 мая 1521 г. (по ст. ст.) - 4 июля 1521 г. (по н. ст.).

6 Остров Тепацинко — после взятия Мешико его называли «Маркизовой скалой» по Кортесу, получившему титул маркиз.

7 Около места, где соединялась дамба из Койоакана с главной дамбой из Истапалапана, ближе к Мешико, находилось укрепление Шолоко, которое было затем захвачено конкистадорами. О действиях бригантин сообщает Кортес в третьем письме-реляции Карлу V: «Каждый день шли бои, и бригантины сжигали вокруг города [Мешико] все строения, какие могли… Мы вклинились [бригантинами] в их ряды и разбили множество лодок, убили и потопили множество врагов, и это было сделано превосходно, это надо было видеть…»

8 Имеется в виду знаменитое чудотворное изображение Девы Санта Марии в монастыре городка Гуадалупе в Испании.

9 Кулуакан (Culhuacan) сохранил свое название.

10 …накануне праздника Сеньора Сан Хуана в июне… — (см. прим. 39 к главе «Экспедиция в Табаско»), то есть 23 июня 1521 г. по старому стилю, а по новому — 3 июля 1521 г. Кортес так рассказывает в третьем письме-реляции Карлу V о борьбе за дамбы и предместья Мешико: «Много раз входили мы по дамбам и мостам в город [Мешико], хотя индейцы, имевшие там оборонительные сооружения, сопротивлялись с большим упорством. Часто они делали вид, что отступают, заманивая нас внутрь [города]… Залпами и атаками конницы мы нанесли им большой урон… Иной раз мы делали вид, что бежим, а сами поворачивали коней на них и всегда захватывали добрую дюжину этих дерзких воинов; благодаря этому, а также многочисленным засадам, которые мы им устраивали, они все время оказывались в трудном положении. И поистине радостно было видеть все это. Но каким бы чувствительным ни был урон, они продолжали нас преследовать до тех пор, пока мы не покидали пределы города… Выстрелами из пушек, арбалетов и аркебуз мы убили их огромное множество и думали, что они вот-вот запросят у нас мира, на который мы уповали как на спасение… Я долго медлил, не решаясь проникнуть в центр города: во-первых, потому, что хотел подождать, не откажется ли противник от своего намерения, не дрогнет ли он, и, во-вторых, это было очень рискованно, ибо они были очень сплочены, сильны и полны решимости умереть…» А вот что сообщает Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новей Испании»: «(Книга XII)… И через два дня, когда бригантины, прибывшие перед этим, изгнали лодки [мешиков], они соединились и заняли позиции у берега, рядом с местечком Ноноалько… Потом испанцы вступили на берег и продолжили свой путь по узким улицам, ведущим к центру города. И там, куда приходили испанцы, индейцы замолкали, и никого из людей уже не было видно. А на следующий день они появились снова и подвели свои бригантины к берегу… Испанцы окружили большое число мешиков. И после их [испанцев] вступления в Ноноалько началась битва. С обеих сторон погибали люди, все враги были ранены стрелами, все мешики тоже; и целый день до вечера не стихала битва. И было три вождя, три великих вождя, которые не показали неприятелю спину, которые с презрением относились к врагам и не щадили себя. Первого звали Цойекцин, второго — Темокцин и третьего — Цилакацин. Этот последний, великий вождь, человек огромной отваги, был вооружен тремя большими круглыми камнями, из которых складывают стены… Один камень он держал в руке, а два других лежали на его щите. После он еще преследовал испанцев, подстерегал их на воде, убивал их… Цилакацин был из племени отоми и носил титул касика… и волосы у него были как у всех отоми; он презирал своих врагов, даже испанцев, наводивших на всех ужас, и, завидев Цилакацина, враги прятались. Испанцы стремились убить его стрелой или из огнестрельного оружия, но Цилакацин маскировался, чтобы не быть узнанным». Согласно этому же источнику, наученные горьким опытом «мешики, когда видели, когда понимали, что пушка или аркебуза нацелена прямо на них, уже не шли по прямой линии, а двигались зигзагом, из стороны в сторону, избегая лобовой атаки. И когда они видели, что пушка стреляет, то бросались на землю, припадали, прижимались к земле… воины-мешики после [атаки] быстро скрывались между постройками, в проходах между ними: улица оставалась чистой, открытой, словно это было безлюдное место».