Святослав Рыбас - Василий Шульгин: судьба русского националиста

Но молодое поколение Трудового Союза ничего не сделало. Часть была арестована после прихода советских войск в страны Восточной Европы, часть отошла от дел еще до войны»[514].

В союз вошел и Дмитрий Шульгин.

Однако не стоит полностью полагаться на оценку нашего героя. Белград тогда был административным и ведущим духовным центром Национально-трудового союза, откуда распространялось влияние на другие страны. Здесь анализировали положение в Италии, Германии, Испании. В газете «За Россию», где выступал и Шульгин, печатались документы и статьи об организации экономики и политической власти этих государств; не обошли вниманием и «Новый курс» президента США Ф. Рузвельта, в котором доминировали принципы государственного регулирования экономики, за что Рузвельта даже обвиняли в фашизме.

С НТСНП сотрудничали профессора Иван Ильин, Александр Билимович. Выдающуюся роль играл профессор древней истории Михаил Георгиевский, секретарь Исполнительного бюро, которого считали волевым и интеллектуальным лидером союза. (Он будет арестован армейской контрразведкой Смерш одновременно с Шульгиным в начале 1945 года.) «Новопоколенец» Борис Прянишников, написавший драматическую историю Национально-трудового союза, утверждал, что «в любой отрасли союзной деятельности ощущалось его влияние»[515].

На допросе в Москве Георгиевский говорил, что Шульгин пытался уменьшить его влияние в Исполнительном бюро, но Шульгин в своих воспоминаниях, наоборот, утверждал, что препятствовал интригам в союзе и не хотел ничьей конкуренции Георгиевскому. Как было в действительности, уже не имеет значения. Просто данный факт еще раз свидетельствует о постоянных интригах в эмигрантской среде.

И все же Шульгин уже не мог вернуться к активной политической борьбе.

Из протокола допроса 15 января 1945 года это ясно видно.

«Вопрос: Но ваша антисоветская деятельность в эмиграции заключалась не только в поддержке „Треста“. Вы признаете это?

Ответ: Да. С 1927 по 1933 г. у меня никакой организационной связи с антисоветскими формированиями не было, а с 1933 г. я был привлечен к работе т. н. „Союза писателей и журналистов“ и „Национально-Трудового Союза Нового Поколения“ (НТСНП).

Вопрос: Кто вас привлек к деятельности НТСНП?

Ответ: К деятельности НТСНП меня привлек председатель „Союза писателей и журналистов“ в г. Белграде Алексей Иванович Ксюнин.

Вопрос: Как долго вы работали в НТСНП?

Ответ: В НТСНП я работал с 1933 по 1935 г.

Вопрос: Какую практическую деятельность вы проводили в этой организации?

Ответ: Руководители НТСНП Георгиевский и Байдалаков, учитывая мой возраст, предложили мне вести работу в НТСНП в зависимости от моей инициативы. Это дало мне повод к тому, что из числа молодых по возрасту членов НТСНП я создал т. н. семинар, на котором сам же проводил занятия, воспитывая молодежь в духе враждебности к советской власти и подготовляя ее к политической и государственной деятельности на случай свержения советской власти.

Одновременно с этим я читал лекции и в более широких аудиториях, где присутствовали все члены НТСНП, проживавшие в Белграде.

Вопрос: Темы ваших лекций?

Ответ: Мною были прочитаны лекции по общеполитическим вопросам: так, о „Столыпинской реформе“, о работе Государственной Думы, об Особом Совещании государственной обороны и др. Кроме того, я проводил практические занятия с членами НТСНП, стремясь выработать у них ораторское искусство. Этой деятельностью я занимался до 1935 года, а затем [от] НТСНП отошел.

Вопрос: Почему?

Ответ: Потому что я разочаровался в этом союзе, как в серьезном политическом деле. К этому надо добавить, что, проживая с 1938 г. в г. Сремски-Карловцы, вдали от Белграда, я отошел от политической деятельности вообще и не занимался ею до последних дней»[516].

Не один Шульгин разочаровался в возможностях активной борьбы. В 1935 году А. И. Деникин прочитал в Белграде три лекции, на которых присутствовал и наш герой. Генерал, по показаниям Шульгина, «…изложил возможные столкновения Европы с Советской Россией, при этом он подчеркнул, что надо не забывать, что интервенты в этой войне будут бороться не только с Советской властью, но и с Россией, т. е. с русским народом»[517].

Любопытно, что большинство русских в Югославии рассчитывали на военно-политическую помощь Германии, а Василий Витальевич написал труд «Пояс Ориона», в котором наметил тесное сотрудничество России, Германии и Японии для освобождения России от советской власти и проведения скоординированной мировой политики. Эту рукопись он передал Георгиевскому для отправки германскому руководству, о чем тот сообщил на допросе в Москве 1 сентября 1945 года.

(Георгиевский сказал на допросе: «Проект Шульгина предполагал щедрую компенсацию „союзников“, главным образом немцев. Он предполагал передачу совхозов и других земельных угодий для хозяйствования немцам. Точно так же открывались двери и для „союзнического“ капитала и предприятий в России»[518].)

Наш герой данного факта не отрицал, лишь уточнил, что сотрудничество с немцами было возможно только при сохранении независимости России.

То, что следователи определили как «передачу немцам земельных угодий», на самом деле означало переселение немецких крестьян на свободные земли (как во времена Екатерины Великой) и концессии.

В 1936 году Шульгин вышел из НТСНП и сохранил членство в правлении Союза русских писателей и журналистов.

Вторая мировая война перепахала русское зарубежье: одни по примеру Деникина наотрез отказались от сотрудничества с немцами, другие, как генералы П. Н. Краснов, Б. А. Штейфон и многие галлиполийцы, на такое сотрудничество пошли.

Шульгин тоже сделал свой выбор. Когда в 1944 году Дмитрий предложил ему ввиду приближения Красной армии к Югославии выехать в Швейцарию, он отказался, так как на прошении надо было рядом с личной подписью еще написать «Хайль Гитлер!».

Поэтому остался и дождался советских войск.

Во время войны, когда Югославия и городок Сремски-Карловцы, где Василий Витальевич проживал, были оккупированы немцами, он занимался тем, что вел свой дневник («антисоветского содержания») и продолжал бесконечные «Приключения князя Воронецкого».

Он жил в одном из самых старых домов города на Железнодорожной улице, опоясанном деревянной террасой по всему периметру. Его быт был очень скромен, будущее туманно. Да и на что было надеяться в 1944 году 66-летнему человеку?