Сергей Степанов - Век психологии: имена и судьбы

Энциклопедические источники указывают, что психологическое образование он получил в Венском университете. Это опять же известно с его собственных слов. На волне критики, поднявшейся после его смерти, нашлись желающие уточнить достоверность этой информации. И выяснили, что она сильно приукрашена. В университете он, действительно, учился (правда, ранняя смерть отца заставила его надолго прервать обучение и посвятить себя семейному бизнесу), но не психологии, а истории искусств. Так что случай фрейдистской интоксикации, обратившей «гуманитария широкого профиля» в психоаналитика, – это не особенность постсоветской России. Как выясняется, глубокого внутреннего конфликта, широкой эрудиции и богатой фантазии вполне достаточно для того, чтобы войти в энциклопедии в качестве звезды психоаналитической когорты.

Размеренная венская жизнь Беттельхейма, казалось, не предвещала никаких трагедий и триумфов. Но судьба распорядилась иначе, и на его долю в избытке достались «огонь, вода и медные трубы».

Подобно основателю психоанализа, Беттельхейм недооценивал надвигавшуюся угрозу нацизма и не последовал примеру многих коллег, которые, начиная с 1933 г. потянулись за океан. Как и Фрейд, он встретил германскую аннексию Австрии в Вене. Судьба обоих была предрешена – проповедникам «еврейской порнографии», как нацисты именовали психоанализ, был уготован один путь – за колючую проволоку, потом в газовую камеру. Заступничество влиятельных зарубежных последователей и внесенный ими крупный денежный выкуп позволили Фрейду спастись. За Беттельхейма заступиться в ту пору было некому. Вскоре в переполненном товарном вагоне он двигался тем путем, который для тысяч ему подобных был последним. Его путь лежал в Дахау.

Наверное, психолог – это не просто ремесло, а мировоззрение, аналитический образ мыслей и особая манера восприятия действительности. Даже в нечеловеческих лагерных условиях Беттельхейм продолжал оставаться психологом. Он внимательно наблюдал за поведением окружавших его людей – таких же заключенных, как и он сам, и приставленной к ним охраны – и пытался анализировать их душевное состояние, их мотивы и чувства. Он был поражен тем, насколько эффективно функционирует нацистская система подавления личности, имевшая целью низведение заключенных до полуживотного состояния. Однако сломить удавалось не всех. И это было абсолютно необъяснимо с привычных для Беттельхейма психоаналитических позиций. Позднее он писал: «В условиях, преобладавших в лагерях, оказалось невозможным рассматривать храбрые, ставящие под угрозу жизнь поступки с позиций инстинкта смерти, аутоагрессии, маниакального отрицания опасности, нарциссизма или любой другой категории психоанализа. Способ, каким человек действовал в критический момент, нельзя было вывести из его глубинных либидозных мотивов. Ни его сны, героические или кошмарные, ни свободные ассоциации или осознанные фантазии – ничто не позволяло сделать точное предсказание относительно того, пойдет ли он в следующий момент на риск жизнью, чтобы защитить жизнь других, или же в панике предаст многих в тщетной попытке получить какую-то привилегию для себя». Знание психоанализа оказалось практически бесполезным и для самого Беттельхейма. «Самое удивительное заключалось в том, что психоанализ, который я привык считать лучшим ключом ко всем человеческим проблемам, не помог мне найти решение о том, как вообще выжить в лагерях и как выжить, сохранив хотя бы некоторое достоинство».

В ходе своих наблюдений Беттельхейм приходит к выводам, удивительно созвучным позиции другого заключенного психотерапевта, Виктора Франкла. Только наличие твердой внутренней позиции, позитивного жизненного смысла, не сводимого к мелким потребительским удовольствиям, позволяет сохранить человеческое в человеке. Люди, лишенные идейных принципов, замкнувшиеся в узком мирке потребительских интересов и потому не имевшие морально-психологической внутренней опоры, подвергались быстрой личностной дезинтеграции. Они начинали идентифицировать себя либо со своими палачами, подражая и прислуживая им, либо с уголовниками. «Их поведение, – пишет Беттельхейм, – показало, насколько слабо аполитичный средний класс Германии мог противостоять национал-социализму. У них не было ни моральной, ни политической, ни социальной философии, которая помогла бы им сохранить свою целостность и давала внутреннюю силу для противоборства с нацизмом. У них не было или почти не было ресурсов, на которые можно было бы опереться, попав в заключение. Их самоуважение строилось на статусе и уважении, которые были связаны лишь с их положением и зависели от их работы, семейной роли или подобных внешних признаков».

Перед собой Беттельхейм поставил задачу описать, проанализировать и сохранить для потомков поучительные примеры человеческой слабости и стойкости перед лицом бесчеловечной машины подавления. Он начал «писать» устную книгу, последующие издание которой виделось в ту пору несбыточным чудом. Хотя в конце 30-х надежда на чудо еще оставалась. Нацисты еще не определились с «окончательным решением еврейского вопроса», и печи лагерных крематориев еще не были растоплены. К тому же заключенным, внеся необходимую плату в казну, можно было обеспечить себе более или менее сносные условия содержания и щадящий режим каторжных работ. Беттельхейм не преминул воспользоваться этой возможностью. А в 1939 году заключенный Беттельхейм, проведя в лагерях десять с половиной месяцев, был освобожден и получил разрешение эмигрировать. Сам он объяснял это ходатайством первой леди Америки, Элеанор Рузвельт, хотя этот ничем не подтвержденный факт скептики также склонны относить к его выдумкам.

Оказавшись в Америке, он обобщил свои наблюдения сначала в статье «Индивидуальное и массовое поведение в экстремальных ситуациях» (1943), а затем в книге «Просвещенное сердце» (1960), принесшей ему мировую известность.

Несмотря на ставшую для него очевидной ограниченность психоаналитической теории, Беттельхейм остался на фрейдистской позиции, однако предпринял самоотверженные усилия по ее гуманизации и сближению с социальными реалиями эпохи. В 1944 г. он организовал и возглавил клинику для детей с психическими травмами и нервными расстройствами при Чикагском университете. Новым значительным успехом явилась его книга «Психоанализ волшебной сказки. О пользе волшебства» (1973), удостоенная нескольких научных и литературных премий. А книга «Сносные родители» (1987) составила серьезную конкуренцию бестселлерам доктора Спока.

Если даже знакомство с Фрейдом относится к грезам Беттельхейма, его фантазия получила свое своеобразное воплощение в реальности – наряду с классическими трудами основателя психоанализа, его книга «Психоанализ волшебной сказки» оказалась включена в сборник «25 ключевых книг по психоанализу», увидевший свет на рубеже веков. И это действительно замечательная книга, очень полезная для понимания природы если не сказок, то фрейдизма.