Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела
Мы организовали небольшую поминальную службу, поскольку надзиратель, отвечавший за тюремную секцию B, разрешил всем желающим выступить с речью. Это было тихое, спокойное мероприятие, на котором мы отдали дань уважения скончавшемуся. К сожалению, на нем не обошлось без одного неприятного момента. Когда начал выступать Невилл Александер из движения «Единство», стало очевидно, что он намерен не благодарить вождя за все сделанное им, а предавать забвению память о нем. Даже не выразив формального сожаления по поводу кончины нашего лидера, он сразу же обвинил Альберта Лутули в том, что тот был «полезным идиотом» для белых людей. Основанием для такого обвинения послужил тот факт, что Альберт Лутули принял Нобелевскую премию мира.
Помимо того что речь Невилла Александера исказила многие события, перевернув все с ног на голову, она полностью противоречила тому климату сотрудничества между освободительными организациями, который мы пытались создать на острове Роббен. С момента моего прибытия на остров я поставил перед собой задачу найти компромисс в диалоге с нашими соперниками в освободительной борьбе. Я рассматривал вынужденное совместное пребывание на острове Роббен как возможность уладить давние и зачастую достаточно резкие разногласия между Африканским национальным конгрессом и Панафриканским конгрессом. Если бы мы смогли сблизиться с руководителями Панафриканского конгресса, отбывавшими свои сроки на острове, то это создало бы основу для объединения наших двух организаций в целом.
Однако с самого начала наши отношения с представителями Панафриканского конгресса оказались ориентированы скорее на соперничество, чем на сотрудничество. Когда нас привезли на остров, там уже находились в заключении некоторые из членов Панафриканского конгресса, и они расценили наше появление как вторжение на их территорию. Мы слышали от некоторых наших коллег, что ряд представителей Панафриканского конгресса руководящего звена даже вслух выражал сожаление по поводу того, что нас не повесили.
В 1962 году, когда я впервые оказался на острове, Панафриканский конгресс значительно превосходил по численности Африканский национальный конгресс. В 1967 году это соотношение изменилось на противоположное. Тем не менее наши оппоненты придерживались прежних взглядов и отказывались идти на какие-либо компромиссы с нами. Они сохранили (и даже ужесточили) политику полного отказа от сотрудничества с коммунистами и индийцами. В первые годы своего пребывания на острове Роббен я пытался вести переговоры с Зефом Мотопенгом, членом Национального исполнительного комитета Панафриканского конгресса. Тот утверждал, что его организация более воинственная, чем Африканский национальный конгресс, и что по этой причине в условиях тюремного заключения члены АНК должны следовать примеру заключенных из числа панафриканистов. Сторонники Панафриканского конгресса утверждали, что переговоры с тюремными властями являлись предательством нашего дела, однако это не мешало им пользоваться теми льготами, которых мы добились в результате этих переговоров.
В 1967 году я провел переговоры с Селби Нгендейном по вопросу нашего единства. За пределами тюремных стен он яростно выступал против Хартии свободы, но в тюрьме, оказавшись в нашей тюремной секции, существенно смягчил свою позицию. В конце концов мы с ним написали записки нашим коллегам, отбывавшим срок в общей секции, в которых продвигали идею единства.
Руководители АНК также весьма плодотворно контактировали с Кларенсом Маквету, который позже стал президентом Панафриканского конгресса. Кларенс Маквету, который когда-то являлся членом Молодежной лиги АНК, отбывал срок в нашей секции и был уравновешенным, здравомыслящим человеком. У нас с ним состоялось много полезных дискуссий о возможном единстве наших двух организаций. Однако после того, как Кларенса Маквету на посту руководителя группы заключенных Панафриканского конгресса на острове Роббен сменил Джон Покела, наши переговоры прекратились.
Опасения панафриканистов по вопросам своей безопасности иногда приводила к комичным результатам. В какой-то момент из Претории поступила команда полностью изолировать меня от всех остальных заключенных при работах на известняковом карьере. Я работал отдельно, питался отдельно, ко мне были приставлены отдельные охранники. Мы заметили, что это новшество вызвало заметное волнение среди панафриканистов. Несколько дней спустя группа заключенных из числа членов Панафриканского конгресса решила, что их лидер, Зеф Мотопенг, также будет изолирован, и они сами вынудили его работать и питаться отдельно от всех остальных – до тех пор, пока соответствующая команда в отношении меня не была отменена.
Панафриканисты часто отказывались участвовать в собраниях, на которых обсуждались вопросы, не имевшие прямого отношения к партийной тематике. Когда мы созывали собрания, чтобы обсудить наши проблемы, а затем поговорить о последних новостях, о которых мы узнавали из газет, члены Панафриканского конгресса бойкотировали их. Меня это очень раздражало. Мы обнаружили, что заключенные из числа панафриканистов не знали об изменениях политической платформы своей собственной организации. Так, члены Панафриканского конгресса, отбывавшие срок на острове Роббен, отказались верить нашим утверждениям о том, что руководство их организации в изгнании открыло двери для членства в ней как белых, так и индийцев. Они сочли это за ересь. Тем не менее мы прочитали в газетах, что белый активист Патрик Дункан стал членом Национального исполнительного комитета Панафриканского конгресса. Панафриканисты высмеяли это как пропагандистский трюк АНК.
* * *Члены Африканского национального конгресса, отбывавшие срок на острове Роббен, сформировали здесь свой собственный руководящий орган, который стал называться «Высшее командование», или, более официально, «Высший орган». Он состоял из высокопоставленных лидеров АНК, находившихся в заключении на острове Роббен и являвшихся членами Национального исполнительного комитета. В его состав вошли Уолтер Сисулу, Гован Мбеки, Рэймонд Мхлаба и я. Главой Высшего органа местного филиала АНК выбрали меня.
Мы с самого начала решили, что Высший орган не будет пытаться влиять на политический курс, проводимый руководителями АНК, оставшимися на свободе. У нас не было надежного способа оценить ситуацию, складывающуюся в стране, поэтому мы пришли к выводу, что с нашей стороны будет неразумно предлагать какие-либо рекомендации по вопросам, о которых мы не были осведомлены. Вместо этого мы принимали решения по вопросам, касавшимся повседневных забот тюремной жизни: жалобы заключенных, организация голодовок, обеспечение переписки, проблемы питания. Мы намеревались, когда это было возможно, созывать общие собрания членов АНК, считая это жизненно важным для функционирования местного филиала нашей организации на острове Роббен. С учетом того что проведение таких собраний являлось чрезвычайно рискованным делом, они созывались достаточно редко. Высший орган часто принимал решения, которые затем доводились до сведения всех остальных членов АНК на острове Роббен. Кроме того, к задачам Высшего органа относилось руководство ячейками АНК,
