Дуайт Эйзенхауэр - Крестовый поход в Европу

Совершенно очевидно, что наши военные училища должны давать офицерам навыки работы с людьми. Независимо от того, какого прогресса достигнут в воспитательных учреждениях страны, задачей армии остается обеспечение успеха в войне, и армия не может пренебрегать никакими средствами, которые, как показал опыт, играют существенную роль в достижении этого успеха.

Все совершенствования в методах обучения войск, их оснащении и разрушительной силе оружия, которые мы изучали, казались мелкими новшествами по сравнению с революционным воздействием атомной бомбы на войну. Ни одна атомная бомба не была использована на Европейском ТВД, да ее использование здесь и не планировалось. Однако даже те донесения, которые поступили к нам после использования первой из них против Хиросимы 6 августа, не оставили у нас никаких сомнений относительно того, что началась новая эра в военном деле.

В одно мгновение многие военные концепции оказались отброшенными. Казалось, что начиная с этого момента целью агрессивной державы будет накапливание запаса атомных бомб в достаточном количестве и внезапное их использование против индустриальных комплексов и крупных населенных центров своей жертвы. Наступательные действия в основном будут связаны с мощью удара, надежностью и точностью доставки боеприпаса до цели, в то время как обороняющаяся сторона будет стремиться предотвратить такой удар и, в свою очередь, выпустить свои запасы атомных бомб против территории нападающей стороны. Даже руины Германии вдруг, казалось, превратились лишь в слабое предупреждение относительно того, что может означать будущая война для людей на земле.

Я считал и надеялся, что этот последний урок в качестве дополнения ко всем другим, какие принесли миру шесть лет непрерывной войны, убедят каждого и повсюду, что следует отказаться от применения силы в области международных отношений. Располагая убедительными данными самой разрушительной войны, какую когда-либо люди вели на земле, я все более укреплялся в своей надежде, что это изобретение, которое, казалось, не имеет пределов в своей разрушительной силе, заставит людей ради самосохранения найти пути устранения войны. Возможно, это было только восприятие желаемою за действительное, что страх, всеобщий страх, может быть, приведет к успеху там, где государственная мудрость и религия пока что оказались бессильными.

Глава 24. Россия

Соединенные Штаты и Россия вышли из войны как две самые мощные державы на земном шаре. Этот факт оказывал влияние на каждую деталь в американской официальной политике в оккупированной Германии, ибо любое продолжение борьбы между этими двумя державами безнадежно осложнило бы наши проблемы на местах и, возможно, даже свело бы на нет нашу победу, доставшуюся дорогой ценой. Но дело касалось значительно более серьезных проблем, чем эффективность управления Германией или осуществление политического контроля.

Насколько прочным может оказаться вновь обретенный мир, какие качества сумеют приобрести Объединенные Нации, по какому курсу в будущем пойдет цивилизация — ответы на эти вопросы теперь со всей очевидностью были связаны с одним важным фактором, а именно: со способностью Востока и Запада трудиться и жить вместе в одном мире.

В прошлых взаимоотношениях между Америкой и Россией не было причин, чтобы сегодня смотреть на будущее с пессимизмом. Исторически эти два народа непрерывно поддерживали дружественные отношения, уходящие своими корнями ко временам зарождения Соединенных Штатов как независимой республики. За исключением короткого периода, они постоянно поддерживали друг с другом дипломатические отношения. Ни тот, ни другой народ не был запятнан созданием колониальных империй путем применения силы. Уступка одной страной богатой территории Аляски другой стране явилась беспрецедентным международным событием, без каких-либо угроз и без каких-либо взаимных обвинений после сделки. Дважды они были союзниками в войне. С 1941 года они зависели друг от друга в достижении конечной победы над европейскими странами «оси».

Однако идеологически США и Советский Союз занимали диаметрально противоположные позиции. Вполне возможно, что русским наша приверженность к системе, основанной на свободном предпринимательстве, представляется, по существу, политической незрелостью, позволяющей эксплуатировать массы. Из-за этого различия между системами государственного управления двух великих держав в мире могут сложиться два враждебных лагеря, расхождения которых в конечном счете могут вызвать еще одну опустошительную войну. Если бы, однако, удалось навести мосты через этот разрыв путем практических методов эффективного сотрудничества, то были бы гарантированы мир и согласие во всем мире. Никакие другие расхождения среди государств не стали бы угрозой всемирному согласию и спокойствию при условии, что между Америкой и Советами будет установлено взаимное доверие.

Препятствия, сомнения, страхи перед возможным провалом в американо-советских отношениях встречались на каждом шагу, и альтернатива успеху казалась настолько устрашающей, что все мы в Контрольном совете стремились использовать любые возможности, чтобы содействовать прогрессу установления взаимного доверия.

Берлин, по нашему убеждению, являлся экспериментальной лабораторией для выработки международного согласия. Здесь Запад соединился с Востоком в осуществлении задачи по перестройке исключительно сложной экономики и по перевоспитанию многочисленного населения, чтобы привить ему политическую порядочность и чтобы Германия, лишенная возможности и воли к агрессиям, могла вновь войти в семью народов.

Если бы в этих усилиях удалось выработать совместные пути и средства разрешения наших разногласий и проблем на местах, то это означало бы крупный шаг вперед по пути дружественного урегулирования мировых проблем. Для нас, американцев, первостепенное значение имел тот вклад, который мы могли на местах внести в дело установления делового партнерства между Соединенными Штатами и Россией. Моя деятельность в этом направлении и вера в конечный успех усилий Объединенных Наций основывались на моем опыте работы в качестве Верховного главнокомандующего.

В этой должности я был свидетелем того, как многие народы добивались твердого единства цели, несмотря на различия во взглядах и образе жизни. Военное руководство своими войсками при ведении боевых действий — наиболее ревностно охраняемый символ национального суверенитета — они поручили единому лицу, олицетворявшему все права. И хотя они сохраняли за собой административный контроль над своими частями и соединениями от назначения командиров до установления норм питания, союзное командование было единственным органом, руководившим всеми войсками в целях достижения победоносного завершения войны. Принцип управления войсками посредством комитета, в котором нужно было добиваться единогласия, прежде чем могли быть предприняты объединенные действия, был отброшен в пользу единого командующего, представлявшего все страны, вовлеченные в борьбу против общего врага.