Борис Григорьев - Карл XII, или Пять пуль для короля

Вольтер, встречавшийся в Париже с бароном до его поступления на шведскую службу, довольно тесно сошелся с ним. «Не бывало еще человека столь податливого и в то же время столь отважного, столь находчивого в неудачах и столь амбициозного в своих замыслах, — пишет Вольтер. — Никакой проект не пугал его, и ни перед какими средствами для осуществления своих целей он не останавливался, рассыпая повсюду подарки, обещания, клятвы, ложь и истину».

Французский историк А. Жоффруа, современник Гёртца, оставил о нем следующую характеристику: «Барон Гёртц был, несомненно, одним из тех политических интриганов, чья ловкость и наглость столь часто будоражили политику XVIII века. Он родился в добропорядочном франконском семействе, учился в Йене, был сначала пажом у зятя Карла XII, герцога Голштинии, и сделал себе карьеру при этом маленьком дворе. По его проискам получил отставку первый министр, чье место он и занял после смерти герцога. Этот трусливый, наглый и развратный картежник стал абсолютным властителем герцогства, но его амбициям было тесно в столь узких пределах. Занимаясь делами Голштинии, он сделался известным Карлу XII и во время своей поездки в Бендеры[241] понравимся королю. Участвуя в интригах, связанных с проблемой шведского престолонаследия, он не постеснялся[242] явиться к Карлу XII после его возвращения из Турции, чтобы предупредить возможное неудовольствие короля и всячески угодить его страсти к войне, обещая доставить для оной новые средства и новых рекрутов. Уже с начала 1716 года Гёртц имел безраздельное влияние на короля, не получив при этом никакой официальной должности и даже шведского подданства».

Гёртц был человеком не только слова, но и дела. Он взялся самолично «тянуть» воз шведской дипломатии и великолепно с этим справлялся. Он придумал, как добыть для армии деньги, и деньги стали поступать в казну. Еще до него Карл с подачи К. Фейфа ввел в стране в употребление новые шведские деньги — мера, которая срабатывала не очень успешно и которую несправедливо приписывали потом Гёртцу. Барон же перенял опыт Франции и Голландии и предложил королю апробировать в Швеции систему облигационных займов. Он занялся рекрутскими наборами — дело и тут сдвинулось с места. Чиновничество и Госсовет оставались на своих местах, но они практически бездействовали — все делал неутомимый Гёртц с несколькими своими помощниками. Формально он так и остался голштинским министром, а на деле стал новым «великим визирем» Карла XII (кстати, Великий Визирь было одним из его прозвищ). Среди фаворитов разных монархов барон Гёртц казался удивительной, просто выдающейся личностью. Он выглядел настоящим Геркулесом. В положении Карла и страны Гёртц был сущей находкой.

Что же Карл? Король тоже не сидел без дела.

Накануне Рождества в Истад приехал его зять — Фридрих Гессенский, ставший по распоряжению короля генералиссимусом шведской армии. На обеде, данном в его честь, король вопреки своим правилам разговаривал, шутил и выглядел вполне довольным. Это была первая встреча Карла XII с мужем сестры. Гессенцу было уже 38 лет, и он на 15 лет был старше Ульрики Элеоноры, для него это был второй брак (его первая жена умерла в 1705 году). К браку сестры с гессенским принцем король Карл относился, мягко говоря, противоречиво. Тщеславный Фридрих женился на Ульрике Элеоноре отнюдь не по любви, в чем он позже признавался сам. Хотя шведский король никогда и не высказывался о причинах своих сомнений, но, скорее всего, они носили династический характер. У самого короля детей не было, и ситуация с его наследником выглядела не совсем однозначно. На шведский трон после его смерти могли претендовать два человека: родная сестра короля Ульрика Элеонора и его племянник, сын старшей сестры голштинский принц Карл Фридрих, которого усердно «продвигал» барон Гёртц, На стороне сестры был старый закон о престолонаследии, но он действовал в ее пользу в случае, если она не была бы замужем. Все это можно было бы урегулировать и закон изменить, но Карл вел себя пассивно и оставлял вопрос открытым.

Как всегда, король занялся армией[243]. Получив богатый опыт на полях сражений, он приступил к ее кардинальной реорганизации. Король по-прежнему делал ставку на сильную кавалерию, а в части пехоты — на пику и штык, дал возможность барону Карлу Крунстедту создать новый род войск — артиллерию, которая стала более мобильной. Артиллерийские батареи применялись теперь не только в составе воинских частей, а придавались им как самостоятельные боевые единицы. Реорганизации подверглись также управление войсками и система мобилизации. Основной тактической единицей оставался полк, но полки стали объединять в бригады (indelningar) и армейские группы (tilldelningar). Во главе каждого рода был поставлен командующий (командующий пехотой, командующий кавалерией и командующий артиллерией). Появилась новая структура главного штаба — он состоял из семи отделов, наделенных постоянными функциями и полномочиями: первый — юридический; второй — полевой комиссариат, ведавший полевой кассой, снабжением и состоянием здоровья личного состава; третий и четвертый отделы занимались содержанием и обучением полков (один — для кавалерии, другой — для пехоты и артиллерии), а пятый, шестой и седьмой — оперативные отделы, то есть Генштаб в узком смысле слова: маршевый отдел, отдел порядка (маршруты движения, полевые лагеря, подвоз материальной части) и отдел планирования операций.

... В январе 1716 года в резиденции Карла в Истаде случилась странная история — из личной комнаты короля пропали шкатулка и хранившиеся в ней вместе с некоторыми важными документами 2 тысячи дукатов. Через два дня шкатулку подложили обратно, в ее замке обнаружили обломок ключа. Обломок показали местному слесарю, и тот признал, что ключ был сделан им по заказу одного господина. Какого? Ремесленник фамилии заказчика не запомнил, внешность его описать точно не смог, зато сказал, что если встретит его, то, несомненно, опознает. Дальше все было делом техники: следователи взяли ремесленника в резиденцию Карла и стали вместе с ним наблюдать за всеми посетителями. Когда дверь резиденции открыл генерал-адъютант Карла полковник Отто Юхан фон Дюринг, ремесленник указал на него пальцем: «Вот этому господину я сделал ключ».

На следующий день (на седьмой день после кражи) в присутствии гофмаршала Густава фон Дюбена состоялась очная ставка ремесленника с Дюрингом. Слесарь повторил свои показания, а Дюринг, признав, что ключ у него действительно заказывал, заявил, что речь шла о другом ключе, не имевшем к шкатулке никакого отношения. В доказательство он потряс перед Дюбеном связкой ключей. Слесарь, однако, продолжал утверждать, что найденный в шкатулке обломок был от ключа, изготовленного им по заказу Дюринга.