Борис Мутовин - Через все испытания

Город превратился в руины, полуподвальные помещения гитлеровцы приспособили к долговременной обороне, улицы, переулки заминировали. Все это создавало для наших воинов дополнительные трудности. Полки несли большие потери. Часто обрывалась телефонная связь. Отдельные штурмовые группы решали задачи самостоятельно. Случалось даже, что наиболее ловкие и смелые солдаты в одиночку проникали в расположение гитлеровцев, решительно нападали на них, разрушали оборонительные сооружения врага, нарушали его связь. В ход шла главным образом "карманная артиллерия" - гранаты. Нередко исход боя решала штыковая атака.

К исходу 30 января вся южная часть города была очищена от противника. Соединения армии заняли Рабоче-Крестьянскую и Козловскую улицы, вокзал Сталинград-Кавказский, элеватор.

В тот же день был взят в плен командир 20-й пехотной дивизии румын генерал Дмитриу, которого пленил и привел в штаб дивизии младший лейтенант Георгий Ротов, награжденный позже орденом Ленина.

Об этом эпизоде, я думаю, следует рассказать несколько подробнее. Рано утром 30 января, когда еще было темно, на одном из участков 204-й дивизии перешел линию фронта и сдался в плен адъютант командира 20-й румынской дивизии. Он заявил командиру дивизии генералу А. В. Скворцову, что бригадный генерал Дмитриу со своим штабом находится на элеваторе и хотел бы сдаться в плен, но колеблется, не знает условий, к тому же боится немецких автоматчиков, которые охраняют его. Румынский офицер сообщил, что генерал направил его выяснить обстановку и условия сдачи в плен. Об этом Скворцов немедленно доложил командующему армией генералу М. С. Шумилову. Тут же Шумилов и член Военного совета З. Т. Сердюк вызвали меня и дали указание немедленно выехать в 204-ю дивизию и вместе с ее командованием принять практические меры для ведения переговоров и пленения частей 20-й румынской дивизии, ее штаба и командира.

К моему приезду в дивизию румынскому офицеру была оказана медицинская помощь - сделана перевязка пулевого ранения, которое он получил при переходе линии фронта. Мы побеседовали с ним. Я предупредил, что с наступлением сумерек он пойдет с нашим представителем обратно через линию фронта в свою дивизию.

К концу дня полоса наступления дивизии значительно сузилась, плотность насыщенности пулеметами, минометами, артиллерией, PC и танками настолько увеличилась, что они, находясь непосредственно в боевых порядках пехоты, стояли почти вплотную друг к другу. Мы провели румына по переднему краю, показали ему мощь нашего оружия и предупредили, что если их дивизия не сдастся, то вся масса огня будет направлена на нее и произойдет напрасное кровопролитие.

С наступлением темноты румынский офицер и наш представитель младший лейтенант Ротов в сопровождении двух автоматчиков-связистов (они сразу же тянули связь в штаб румынской дивизии) благополучно перешли линию фронта и вскоре доложили по телефону, что находятся в штабе 20-й румынской дивизии и ведут переговоры с бригадным генералом Дмитриу.

Мы с комиссаром дивизии А. П. Колесниковым все это время находились у телефона и сразу же предупредили бригадного генерала Дмитриу, что даем ему на размышление 30 минут. Если за это время он не отдаст приказа частям и штабу дивизии о сдаче в плен, то по ним будет открыт огонь из всех видов оружия. Это ускорило решение вопроса. Генерал Дмитриу вскоре сообщил, что он отдал всем приказ прекратить огонь, сложить оружие и сдаться в плен советским войскам и что сам он со штабом дивизии в сопровождении нашего представителя следует в наше расположение.

К 21 часу 30 января 20-я румынская дивизия была полностью пленена нашими войсками, а ее командира генерала Дмитриу я доставил в штаб 64-й армии.

Глава третья

Конец армии Паулюса

Ночь на 31 января 1942 года была для меня особенно тревожной, беспокойной. До самого утра не удалось сомкнуть глаз, хотя пытался заставить себя хоть немного поспать. Только в полночь закончил составлять обстоятельную докладную записку члену Военного совета З. Т. Сердюку, в которой в деталях нарисовал картину пленения командира румынской стрелковой дивизии генерала Дмитриу. Но и после этого заснуть не смог. Думалось о многом. Прожитые дни были насыщены событиями, и некоторые из них с удивительной подробностью восстанавливались в памяти.

Сомнений не оставалось: армия Паулюса стояла на грани катастрофы, и дни, возможно, и часы ее сочтены. В ноябре более чем 300-тысячная фашистская группировка была окружена нашими войсками. Тогда стало известно из данных разведки, что генерал-полковник Паулюс принял решение попытаться прорвать кольцо окружения на юго-западном направлении, вывести армию в район Котельниково и за Дон и организовать там оборону. Однако в штабе нашей армии считали, что Паулюсу не позволят осуществить свой маневр и подчиненные ему войска, оставшись на месте, будут ждать помощи. Так и произошло. Разорвать кольцо окружения фашистское командование поручило танковым дивизиям генерала Гота. Они начали продвижение из района Котельниково вдоль железной дороги, но, потеряв в боях более 200 танков, остановились и заняли оборону.

Командование Сталинградским фронтом приняло решение развернуть широкое наступление на этом участке. 28 декабря сопротивление войск генерала Гота было сломлено, и советские воины овладели городом Котельниково. Таким образом, возможность облегчить участь окруженных фашистских войск, помочь им разорвать кольцо, в котором они очутились, была начисто ликвидирована. Понимало ли это верховное командование фашистской армии? Думаю, что понимало. Но отдало Паулюсу приказ держаться до конца. Было ясно, что этим оно стремилось удержать, сковать у Сталинграда крупные силы Красной Армии.

Казалось бы, не так много времени прошло с тех пор, как более чем 300-тысячная группировка фашистских войск была полностью окружена, но какие это были дни! Сколько самых различных событий произошло в моей жизни и в жизни моих товарищей! А скольких из них потерял навсегда!

64-я армия многие месяцы вела ожесточенные, кровопролитные бои, и ряды ее заметно поредели. Вопрос о пополнении вставал с особой остротой. Командующий, начальник штаба, члены Военного совета не раз обсуждали эту проблему, высказывали различные предложения. Оставалась одна надежда - на помощь командующего Донским фронтом генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского, приезд которого в нашу армию ожидался со дня на день.

О Рокоссовском я был много наслышан, но встречаться с ним не приходилось. Естественно, встречи с ним ждал с особым волнением. Однако все произошло просто, обыденно. Рокоссовский поздоровался с работниками штаба, крепко пожав каждому руку. Он был весел, шутил - чувствовалось, что командующий в хорошем настроении. У меня почему-то сразу мелькнула мысль, что просьба командующего армией будет удовлетворена. Однако я ошибся. М. С. Шумилов в узком кругу работников штаба высказал Рокоссовскому просьбу о пополнении.