Гельмут Полле - Отец и сын

Учёба проходила в две смены: 2-й и 4-й класс сидели вместе, выпускников 6. Занимался неплохо, на выпускные экзамены приехал (пришёл!) учитель из Ягодного (запомнил его большие резиновые сапоги). Экзамены сдал отлично и получил похвальную грамоту с Лениным и Сталиным, интересно сейчас её рассматривать.

Досуг на прииске для детей предельно убогий, для взрослых не лучше. В центре прииска стояла ручная карусель, было помещение для торжественных мероприятий и показа кинофильмов (дикий фурор произвёл «Тарзан», желающие посмотреть переломали все двери).

К 1 сентября 1952 г. привезён в Ягодное, в интернат. Родители всё ещё не имели права покидать прииск, даже проводить ребёнка. Интернат при средней школе. Рядом стоят три здания: школа, интернат, столовая. В спальнях по 8-10 человек. Первое впечатление: старшеклассники роются в тумбочке и на твоих глазах выгребают то, что нравится. Ни тебе «здрасьте», ни тебе «спасибо».

Интернат в младшем возрасте (11 лет) закладывает базу для самостоятельного движения по жизни и эту роль интерната я чувствую до сих пор. Без напоминаний выполнение уроков, уборка за собой, режим, мелкая стирка, баня и т. п. Конечно, тянуло домой, и зимой школьников (человек 15) привозили домой, но потом подымалась метель (сформированных дорог не было), возврат задерживался на 2–3 недели и проходил следующим образом: школьники набивались близко друг к другу в легковой «газик» (прародитель современных УАЗ-469), который ставится на сани, и трактор тащит до трассы, а дальше легче.

Изредка стали выпускать в Ягодное папу за медикаментами, тогда он привозил посылку с продуктами и много витаминов. В комнате — праздник! Двери на замок и справедливый делёж всего поступившего через завязанные глаза. Чтобы старшие не отобрали, приходилось всё сразу съедать. Удивляюсь, как ни разу не случилось беды, так как одновременное потребление штук 30 витаминов РР давало дикую аллергию, невозможно было ни сесть, ни лечь, подпрыгивала температура, всё тело как будто пронизано иголками.

С посылкой из дома связан один неприятный случай, когда пришлось преодолеть страх перед возможными последствиями. По порядку. В общежитии всё чаще проявлялись факты воровства. Как-то ночью проснулся, т. к. коридорный свет падал прямо в лицо. Смотрю (чуть-чуть приоткрыв глаз) у моей тумбочки стоит воспитатель-грек и разнюхивает банку с Gribenschmalz (смальц, прокрученный с шкварками — любимое в нашей семье лакомство для бутербродов), не может понять, что это. Было очень страшно, зажмурил глаза. Утром спрашиваю, проверьте карманы. У одного пропало 50 руб. Через полчаса заскакивает огромный грек (может показалось) и кричит: «Кто видел? «Отвечаю: «Я видел!» Швыряет на стол 50 рублей и выскакивает из полной комнате. Начали ждать последствий, со мной ходили 2–3 человека. Грек исчез, несколько позже узнал, что его жестоко избили старшеклассники.

Если продолжать продуктовую тему, то самыми любимыми лакомствами в интернате были: замороженный до каменного состояния хлеб (морозы достигали минус 62*, занятия для интернатовцев не отменялись) и жаренная картошка. Последняя не была для общего потребления, но каждый вечер после отбоя кухня приглашала 5–6 человек чистить картошку. Первую партию очищенной картошки отправляли на огромную сковородку, часа полтора чистили, а затем — блаженство! Очень любил эти часы в большой кухне. Напомню, что свежей картошки в этот период в Ягодном практически не было, только для детей и больниц привозили издалека.

Ряд негативных моментов: научился играть в карты (азартные виды), слава богу, хватило тормозов; весной ходили в районе стрельбища собирать пули, причём со стороны стреляющих пацанов не было видно, так как мишени ставились на фоне сопки и пули улетали в кедровый стланник, удивительно, что никто не пострадал. Дальше из пуль на костре выплавлялся свинец, из которого делали пистолеты, битки для «чики» (игра на монеты) и «зоски» (кожанка с мехом и грузом, которую подбрасывают внутренней частью стопы — кто больше).

Не могу забыть пакость, которые мы сделали для автомобилистов. Как-то в воскресенье 4–5 человек решили пойти по трассе пешком до Саганьи (два пацана из нашей комнаты там жили, всегда на воскресенье их увозили и поздно вечером привозили). Примерно, 18 км. Шли часа 4, а по дороге из дорожных знаков, выковыривали рефлекторы (машин было мало и никто не дал нам «по ушам», а заслуживали!). На эти рефлекторы и пули играли в очко и другие игры. Сколько шоферов-дальнобойщиков недобрым словом поминали неизвестных вредителей.

Должен упомянуть двух друзей-соклассников интернатского периода, жителей Ягодного. Алексей Денисов, умнейший парнишка, жил с отцом и молодой мачехой в одной комнате в общежитии. Вдвоём мы были лучшие ученики в классе, много играли в шахматы, в т. ч. на первенство школы. К сожалению, пошёл «какой-то накат» на родителей (после переезда в Ягодное) со стороны учителей, что Алексей плохо на меня действует. Чепуха! В моей жизни это первый случай в памяти, но далеко не последний, когда моим родителям начинали внушать об отрицательном влиянии того или иного моего друга или знакомого. Семья не дала Алексею закончить среднюю школу и после 7-го класса он уехал от родителей в Магадан, поступил в горный техникум.

Саша Желнов — сын «сверхблагополучных» родителей, отец руководил службой безопасности Северного управления, большой дом, домработница. Он учился несколько слабее и, кроме нас, у него друзей не было. К удивлению (в будущем) меня очень приветливо принимали в этом доме, а Алексея не очень доброжелательно (из-за семьи, что ли?). Помню Сашин день рождения, очень богатый стол. Всё чинно, как в кино. А я, интернатовец, в лыжном костюме с начёсом и протёртой коленкой.

Потрясающее известие о смерти Сталина дошло до меня в бане, наша комната мылась по графику. Помню многотысячный митинг в центре Ягодного, мороз, все без шапок и я тоже, большинство людей искренне плачет. И это люди, в подавляющем числе привезённые на Колыму принудительно! Существовало какое-то раздвоение сознания: Сталин — одно, НКВД — другое; враги со всех сторон мешали Сталину строить социализм. Помню всесоюзные траурные минуты в актовом зале школы.

Последствия смерти Сталина проявились очень быстро. Родители реабилитированы, с ними заключён обычный северный трёхгодичный договор, причём с времени приезда на Колыму; разрешён переезд в Ягодное, что и было сделано летом 1953 года. Поселились в самом центре Ягодного в коммунальной квартире на 2-м этаже (две комнаты). Как и на Джелгале собирали много ягод, сам зарабатывал себе кое-какие мелочи (майки…), сдавая вёдрами бруснику и голубику в приёмный пункт.