Женевьева Табуи - 20 лет дипломатической борьбы

Что касается малых европейских стран, то они опасаются, что этот проект лишь укрепит всемогущество великих наций.

Фактически один только Бриан защищает свой проект!

И тем не менее 5 сентября, когда Бриан неторопливо подымается на трибуну Ассамблеи, его встречают продолжительной овацией.

Бриан говорит очень тихо и очень медленно. Он взвешивает каждое слово. Аудитория чрезвычайно взволнована.

Впервые рассматривая эту проблему со всех сторон, Бриан восклицает: «Только взглянув на эти вопросы под углом зрения политики, правительства смогут разрешить проблемы экономического сотрудничества. Между народами, являющимися в силу географического расположения соседями, каковыми являются народы Европы, должны существовать федеральные связи!»

Значительная часть присутствующих подымается и стоя долго аплодирует Бриану. Любопытное исключение среди глав делегаций представляют Макдональд, который, насупившись, остается на своем месте, и страшно исхудавший Штреземан, сидящий неподвижно, опустив голову.

Присутствующий на заседании французский социалист Ренодель плачет от радости! Слышно, как он пытается перекричать приветственный шум толпы: «Вы видите… вы же видите, что народам больше всего не хватает именно идей! Посмотрите, какой энтузиазм охватил их при провозглашении Соединенных Штатов Европы!»

При выходе из зала заседаний буря энтузиазма разражается у отеля «Виктория», откуда громкоговорители разнесли на всю Женеву весть о новой французской инициативе. Впервые раздаются крики: «Да здравствует Франция!»

Бриан, которого полиция с трудом защищает от народного энтузиазма, прежде чем сесть в свой автомобиль, задерживается на несколько минут на пороге отеля. Он тихонько шепчет: «Да… да… но успех ли это?»

Спустя час в зеленом салоне «Отель де Берг» устроен завтрак для журналистов. Во время десерта Бриан произносит примерно такую же речь, как на заседании Лиги Наций. На этот раз решается судьба лозунга «Соединенные Штаты Европы». Бриан ищет хоть какого-нибудь признака одобрения на лицах присутствующих. Но все упорно смотрят в свои кофейные чашки.

Бриан продолжает упорствовать.

Девятого сентября он приглашает на завтрак глав государств и министров иностранных дел двадцати семи европейских государств. Но все происходит так же, как на завтраке для журналистов.

В конце приема министры необыкновенно сдержанны. Штреземан, лицо которого мертвенно-бледно, а склоненная набок голова делает еще более заметным его огромный зоб, хранит молчание. Германский делегат, граф Бернсторф, в вежливых выражениях заявляет: «Во всяком случае, этот проект может быть осуществлен лишь после того, как Германия…» и т. д.

Граф Бонин Лонгаре, член итальянской делегации, подшучивает над инициативой Бриана, осыпая его в то же время похвалами. Эмери, английский министр по делам колоний и доминионов, почти оскорбительно холоден.

Уходя, Эдуард Бенеш отвечает на заданный ему вопрос: «Это похороны по первому разряду! Все эти министры обязуются информировать свои правительства и изучить этот вопрос. Будет создан комитет, а Бриан подготовит к будущему году меморандум». Меланхолично настроенный юрист Политис добавляет: «Эта попытка создания европейской федерации сделана слишком поздно или слишком рано! Слишком поздно, поскольку приближается конец благополучного положения Европы! Если бы это предложение было сделано тотчас же после Локарно и до провала первой экономической конференции, то мы могли бы прийти к соглашению и можно было бы заложить основы этого экономического, политического и юридического европейского союза. Слишком рано, ибо Европа еще не осознала тех ужасных последствий, какие повлечет за собой мировой экономический кризис. Сегодня нет больше веры в то, что народы и отдельные люди могут стать выше своих собственных интересов!»

Все безнадежно мрачно!

Спустя несколько дней происходит закладка первого камня Дворца наций на холме около Женевского озера. Эта церемония похожа на гигантский garden-party. (Приём гостей в саду. – Примеч. ред.)

В официальных речах председателя Ассамблеи и президента Швейцарской конфедерации не содержится ничего особенного.

Но пейзаж очарователен и полон романтики. Озеро нежно-голубого цвета, и все философствуют относительно того, что ожидает этот дворец в будущем.

Церемония закладки заключается в том, чтобы положить под первый камень текст Устава Лиги Наций, переведенный на тридцать два языка и написанный на веленевой бумаге.

«Итак, – говорит Форуги Хан, делегат Ирана и председатель Совета Лиги Наций, – когда наша цивилизация, в свою очередь, отойдет в область истории, археологи будут, таким образом, располагать тридцатью двумя ключами, которые откроют им двери мечты нашего времени, уставшего от войны и страстно желающего вечного мира!»

В целом взгляды на будущее довольно пессимистичны.

Предполагают даже, что будущий дворец переоборудуют в госпиталь во время предстоящей войны.

В конце недели я направляюсь в Витцнау, маленький швейцарский городок, где всегда лечится Густав Штреземан, теперь окончательно измученный.

Я хочу взять у него интервью. Мне передают его ответ: «Скажите мадам Табуи, чтобы она лучше ехала в Нюрнберг и увиделась с Адольфом Гитлером».

Пятого октября в полдень радио сообщает о смерти Густава Штреземана. Это вызывает волнение среди крупных французских политических деятелей. Жюль Камбон, бывший председатель конференции послов, заявляет:

«Я думаю, что это событие при нынешних обстоятельствах является наиболее серьезным, какое только можно себе представить!»

Лушер, Тардье и Эррио говорят:

«Густав Штреземан умер, а это значит, что отныне франко-германское сотрудничество становится невозможным. Германия возвратится к политике авантюр. Бесполезно обманывать себя, – это конец мира в Европе, но об этом не следует говорить!»

Что касается Бриана, то по возвращении в Париж он находится в угнетенном состоянии. Его сотрудники слышат, как он бормочет:

«Все кончено!»

Глава 7. Заседание Лиги Наций в королевском дворце в Гааге и Вестминстере. Конференция по репарациям и Морская конференция

Гаагская конференция. – Великолепный Тардье. – Адольф Шерон и ее величество королева Вильгельмина. – Принц-консорт и нескромные фотографы. – Туман и первое заседание Морской конференции. – Верный Эмиль запирает на ключ Аристида Бриана. – Харакири адмирала Такарабе. – Ура адмиралу Бриану!