Николай Штучкин - Грозное небо Москвы

Вслед за ними, закончив штурмовку, уходит вся группа.

На аэродроме летчиков встречает начальник штаба полка. Он говорит, что приказано сделать еще один вылет в тот же район.

- Вылет поэскадрильно, по мере готовности, - ставит задачу Писанко. - Я пойду в составе подразделения Кулака, капитан Боровский - с Коханом. Все! По самолетам!

Через тридцать минут первая группа во главе с командиром полка уходит на запад. Десять машин, столько же летчиков. На земле остается один Федор Карасев. Он смотрит вслед улетающим товарищам, слушает затихающий гул моторов. Это ему не повезло при штурмовке. Рядом стоит Бурганский - техник его самолета, маленький, толстый, с черными, как смоль, кудрями.

- Командир, ты в рубашке родился, - говорит он, - ума не приложу, как долетел.

Действительно, ума не приложишь. Надо менять нижнюю плоскость, стабилизатор, руль поворота...

Взлетает вторая группа. С запада, подгоняемая ветерком, тянется дымка. Видимость по горизонту неважная, но по вертикали хорошая. В таких условиях истребители противника могут напасть внезапно, снизу. Группа снижается, идет на высоте около тысячи метров. Справа выше на встречном курсе неожиданно появляются шесть бомбардировщиков. Фашисты. Идут на восток. "Что делать? решает задачу Боровский. - Вступить в бой - значит поставить под угрозу штурмовку. Не вступать - тоже нельзя: "юнкерсы" идут на боевое задание, где-то будет разбит эшелон, железнодорожный мост, аэродром или город. Выделить для боя звено? Недостаточно. Два звена? Вполне. А что останется для штурмовки? Пять самолетов. Пару из них бросить против зениток. Остается звено. Нет, это, конечно, не сила, особенно, если налетят истребители".

Нелегка командирская доля. Думай. Решай. Ошибешься - будешь в ответе. А секунды летят. И "юнкерсы" тоже. Они уже справа на траверзе. Решай, командир, потом не догонишь. Летчики молчат, ждут решения командира группы. Решение принято: Боровский качнул крылом, подал команду:

- За мной!

Боевым разворотом заходит в хвост вражеской группе. Правда, немного отстал. Нелегко на перегруженной бомбами и "эрэсами" "Чайке" догнать новейший бомбардировщик Германии. Справа у Боровского - Кохан. Мотор на его самолете оказался более мощным. Тимофей обгоняет ведущего и атакует с ходу.

Внезапный удар ошеломил фашистов. Нападения снизу, из дымки, да еще с запада они никак не ожидали. Кохан бьет из всех четырех пулеметов. Ведомый второго звена фашистов горит и, скользнув на крыло, падает. Вот как нужно расправляться с врагом!

Но так сражаться надо уметь. Мы знаем, у Кохана это не первая победа. Он участвовал в войне с белофиннами и был награжден орденом Красного Знамени. За что - не знаю: за сбитые самолеты или за штурмовки. Сам он об этом никогда не рассказывал. А зря: мог бы многому нас научить.

...Впервые я увидел Кохана в прошлом году, когда прибыл в полк. Спокойный, тихий, медлительный Тимофей мало походил на летчика, тем более на истребителя. Я принял его за работника авиабазы. А потом вдруг встретил лейтенанта на полетах. Он оказался командиром звена. Летал так же, как ходил по земле: спокойно, уверенно. В первые дни войны, минуя очередную должность, Кохан стал командовать эскадрильей. Не сам, конечно, перешагнул - так захотел Девотченко, прежний командир полка. Очевидно, он знал Кохана как летчика и бойца...

Не успел еще первый "юнкере" долететь до земли и взорваться, как лейтенант Кохан атаковал второго. Бомбардировщики попытались сомкнуться, чтобы поддержать Друг Друга огнем, но было уже поздно: "Чайки", как осы, закружились вокруг.

- "Эрэсы" беречь! - подал команду Боровский, и летчики поняли, что бой будет недолгим, что штурмовка по-прежнему остается главной задачей. А сейчас надо только обезвредить врага, заставить его сбросить бомбовый груз, не долететь до цели.

"Чайки" клевали фашистов снизу, сверху, сзади. Конечно, не каждая пулеметная очередь достигала цели, но в воздухе стало тесно от огненных трасс. Вражеские летчики заметались, и Боровский немедленно воспользовался этим моментом. Разогнав самолет, он со снижением пронесся под группой "юнкерсов" и круто взял вверх, направляясь к ведущему. Стрелок начал было обороняться, но Боровский уничтожил его меткой очередью, а потом перенес огонь на кабину пилота. Бомбардировщик неуклюже перевернулся и рухнул вниз. Остальные бросились врассыпную, поспешно освобождаясь от бомбового груза. Наши истребители, разгоряченные боем, хотели было броситься вслед за ними.

- Прекратить бой! - подал команду Боровский, и все немедленно повернули назад.

Примерно в двадцати километрах от цели Боровский увидел группу командира полка. Она возвращалась в полном составе, даже подбитых не было. Самолеты шли монолитным строем. Над ними, как всегда, кружил командир полка. Вот он покачал крыльями, поприветствовал.

- Много огня, - говорит Писанко по радио.

Летчики понимают: придется дело иметь с зенитками.

После наших двух массированных налетов вражеские зенитчики стали намного осторожнее. Группу Писанко Они встретили довольно сильным огнем, а теперь вот и перед летчиками Боровского поставили мощную завесу.

- Маневрируйте! - крикнул ведущий.

Снаряды рвались спереди, сзади, со всех сторон взрывные волны швыряли машины, как щепки. Настоящий огненный ад. Но пилоты не дрогнули. Маневрируя, Они бросили машины к земле и на бреющем, едва не задевая винтами верхушки деревьев, прорвались сквозь полосу губительного огня. Как и накануне, по цели был нанесен мощный удар. Правда, и нашим досталось, больше всего Питоличу.

Снаряд зенитки разбил на его самолете нижние плоскости, хвостовые рули, сорвал с фюзеляжа обшивку. Раненный в ногу, истекающий кровью летчик упорно тянул на свою территорию Рядом, шел Мидин, его ведущий Они не могли за всеми успеть, и Боровский оставил с ними еще Кохана Вскоре сердце подсказало ему, что двух прикрывающих недостаточно на случай воздушного боя. Отправив основную группу вперед, он сам возвратился к Питолину.

Так и шли они вчетвером: впереди Мидин, позади Боровский и Кохан Уже над своей территорией, километрах в пятидесяти от Ржева, прямо перед ними появился "Дорнье-215" - фашистский разведчик. Он шел курсом на запад. Разве можно было его упускать?

- Патроны есть? - спросил Боровский.

- Найдутся... - ответил Мидин.

- Сбить, - последовал приказ.

И поединок начался. Боровский и Кохан остались с Питолиным. Его, раненого, мог сбить даже случайно появившийся вражеский самолет.

Фашисты не жалели патронов. А у Мидина их было в обрез, на две-три хороших очереди. Он не стрелял, Имитируя атаки, бросался наперерез врагу, когда тот пытался уйти. И каждый раз заставлял его сворачивать с курса Очевидно, фашисту надоела эта игра. Решив наконец, что истребитель не имеет боеприпасов, он уверенно взял курс на запад.