Альбер Бенсуссан - Гарсиа Лорка

Эта маленькая группа просуществует с 1915 по 1922 год. В Испании была укоренившаяся традиция, причем не только в столицах (Мадриде и Барселоне), но и в провинциях, — собираться своей «tertulia», то есть своим близким маленьким кругом, который обычно возглавляла какая-нибудь авторитетная личность, писатель или артист, в спортивной области — «aficionado» корриды, а позднее — кто-то из комментаторов футбольных матчей. Эта традиция, установившаяся еще в XIX веке, очень нравилась Федерико: она позволяла художественной интеллигенции, только начинающей свой путь или уже состоявшейся, встречаться в условленное время в кафе и не только обсуждать мировые проблемы, но и заявить о себе, и даже блеснуть. Позднее, в Мадриде, он тоже будет посещать одно из самых знаменитых литературных кафе Испании — «Гихон», расположенное рядом со студенческим городком. Здесь он познакомится с поэтами своего поколения, в том числе с Херардо Диего, «маэстро поэзии» и собирателем поэтов, и с Хорхе Гильеном, который станет его добрым старшим другом (он был старше всего на пять лет) и сыграет впоследствии большую роль в популяризации творчества Лорки.

Именно Хорхе постоянно побуждал Федерико к тому, чтобы показываться на публике, потому что знал по собственному опыту, что стихи должен декламировать сам поэт; там, в кафе, он убедился, что Лорка не просто хороший «сказитель», он настоящий актер. Впоследствии Хорхе Гильен, ставший преподавателем литературы в университете Вальядолида, пригласит Лорку в «Атенео» (так назывались в Испании культурные центры) этого города, чтобы устроить там поэтические чтения. Представляя Лорку публике, он вспомнил те прошлые встречи с юным поэтом Гренады, и сказал: «Вот в чем великий секрет Федерико Гарсиа Лорки. Его поэзия, одновременно традиционная и новаторская, неизменно самого “высшего сорта”, требует для полноты ее восприятия произнесения на публику. И публика это понимает, публика ее любит. Разве это не чудо?»

Далее он пояснил, что представляет собой дар «сказителя». Это народное творчество и наука одновременно, но главное, что в нем должно быть, — это простая и всем понятная поэзия, та, что может стать песней: «Перед его глазами — прекрасный народ Испании, и он чувствует его в себе самом. Поэтому он поет так, как поет народ его родной Андалузии. И он поэтизирует свою Андалузию — в его песнях она предстает как единая малая вселенная: это сьерра, небо, человек на земле и образы его воображения. Он не описывает их — он их воспевает, облекает в мечты, воссоздает заново. Вот это и называется поэтизировать».

В то время когда Федерико стал вхож в избранный кружок кафе «Аламеда» в Гренаде, его возглавлял и организовывал там дискуссии манерный тучный денди Пакито Сориано Лапреса — этакий андалузский Оскар Уайльд: он обожал шокировать буржуа своим нелепым нарядом, громовыми раскатами голоса и своеобразными гримасами — впрочем, это всё, что он умел. Сколько таких было в этих маленьких артистических кружках в любом провинциальном городе! Стоило такому окунуться с головой в художественные эмпиреи, как за его спиной начинали «расправляться крылья» и уже мерещилось собственное великое будущее! Гренада также не отставала от прочих: здешняя маленькая группка интеллектуалов тоже готовила миру светлое будущее, и юный Лорка вскоре стал их герольдом. Он пел, декламировал, садился за пианино и наигрывал какую-нибудь фольклорную мелодию — при этом мог организовать конкурс на угадывание, «откуда она родом». Он любил декламировать стоя что-нибудь из своих последних поэтических композиций. Как позднее отмечал Хорхе Гильен, его поэзия была рассчитана на чтение вслух — на манер старинных трубадуров и жонглеров. Федерико был именно таким «сказителем», и вскоре поэтические чтения станут едва ли не его специальностью: его будут приглашать в разные города Испании и даже Америки.

Ему очень нравился этот Пакито Сориано — свободой выражений и декадентскими повадками. А тот влюбился в юную сестру Федерико — Кончу, которой тогда было всего 16 лет; ее юный возраст и был причиной того, что эта идиллия ничем не увенчалась. Однако вышеозначенный денди вообразил, что виной тому была ревность брата к сестре, и пустил слух о том, что Лорка — гомосексуалист. Итак, с юных лет Федерико пришлось столкнуться с этой проблемой, и это было тем обиднее, что он имел чистую, страстную, увлекающуюся душу — в такой не могло быть ничего общего с «погибшей душой» содомита.

Не стоит перечислять здесь имена всех участников того кружка; можно упомянуть только арабиста — Хосе Наварро Пардо, молодого преподавателя университета Гренады: он-то главным образом и привил Федерико вкус к арабской истории и культуре города; Мельчора Фернандеса Альмагро, который, еще до того как стал одним из самых влиятельных литературных критиков в Испании, распознал в Лорке литературного гения и всячески его подбадривал: это он, едва обосновавшись в Мадриде, сделал всё, чтобы «перетянуть» туда Лорку и сделать его известным; Антонио Гальего Бурина, будущего мэра Гренады, истинного патриота своего родного края: он основал журнал «Реновасион» и в первом же его номере опубликовал первую поэму юного автора — «Белые хризантемы» (на сегодняшний день она утрачена); и, наконец, Хосе Фернандеса Монтесиноса — большого знатока литературы, который сумел заразить Федерико своей страстью к театру Лопе де Веги, и тот позднее воссоздаст его на сцене своего театра.

В этом «rinconcillo» («укромном уголке») будущих гениев иногда появлялся, в промежутках между двумя турне, знаменитый гитарист Андреа Сеговия, родившийся в 1893 году в Линаресе, но перебравшийся на жительство в Гренаду. Федерико восторгался талантом этого музыканта, который будет признан самым блистательным маэстро испанской гитары: он, как никто другой, исполнял знаменитую «Recuerdos de la Alhambra», всю построенную на тремоло, — что всегда было предметом гордости любого уважающего себя гитариста. И еще одна знаковая фигура — Мануэль де Фалья; он также был частым гостем этого кружка, скромно ютившегося в задней комнатушке кафе. Со временем, однако, это кафе станут всё теснее связывать с именем Лорки.

Чем занимались эти молодые люди, если не считать разговоров обо всём на свете? Федерико, например, с блеском декламировал свои стихи, пока квинтет струнных на сцене услаждал слух посетителей в зале; когда же музыканты начинали складывать инструменты, Федерико садился за пианино и мог давать свои моноспектакли до зари. А еще члены кружка старались сохранить память о знаменитых посетителях своего города, они устанавливали мемориальные доски на домах, в которых те останавливались на время своего пребывания. Так отдана была дань почтения французскому поэту Теофилю Готье, который в своем «Путешествии по Испании» назвал Гренаду «настоящим земным раем», и композиторам испанцу Исааку Альбенису и русскому Михаилу Глинке, который своими великолепными симфоническими картинами сделал музыку Андалузии знаменитой на весь мир: она перешагнула Пиренеи и дошла до Урала.