В дерзновенном полете - Святослав Филиппович Виноградов
Пришлось сразу же ввести жесткий рацион, чтобы растянуть продукты на две недели.
А главное — ни крупинки соли.
Правда, на следующий день проблема продовольствия оказалась почти решенной. Взяв винтовку и две обоймы, Страубе и Блувштейн отправились на берег и добыли двух оленей.
История этих трофеев достаточно сложна, чтобы ее сейчас пересказывать здесь. К тому же, как и всякая охотничья история, она в изложении Страубе выглядит совсем не так, как в изложении Вильгельма. Кому принадлежала решающая роль в столь замечательной удаче — навсегда осталось тайной. Во всяком случае, известно, что на первого оленя ушло девять патронов из десяти, взятых охотниками, а для второго хватило одного, но Блувштейну пришлось получить за это здоровенный удар копытом по левой ноге. И потом он долго и не без гордости прихрамывал.
Теперь мяса хватит надолго, и Чухновский мог радировать красинцам:
Мяса хватит на две недели не беспокойтесь о нас.
По поводу этой радиограммы газета «Лаворо д’Италия» писала тогда:
Героизм, достигающий самых высоких вершин, не может иметь более простого и искреннего выражения.
Есть свежее оленье мясо, две туши, подумать только! От этого проблема соли становилась еще острее. Как варить оленину без соли? Пришлось попробовать морскую воду. Но на поверхности она недостаточно солона: ее опресняет тающий лед. Нужно добывать с глубины. Занялся этим делом хитроумный Алексеев. Как это все не просто! Нужно, чтобы посуда наполнилась водой не сразу, у поверхности, а значительно глубже и чтобы при подъеме наверх эта вода не вытеснялась более пресной. Но и морская вода, полученная таким способом, не очень выручала. Потом, уже на «Красине», Блувштейн рассказывал, на что похож бульон, сваренный из морской воды:
— Возьмите тарелку обыкновенного бульона и всыпьте туда добрую ложку английской слабительной соли. И вы получите точно такой бульон, каким мы питались на Кап-Вреде.
Правда, шашлык из оленины получался лучше. Его поджаривали, насадив куски мяса на винтовочный шомпол. Предварительно эти куски окунали в выпаренный раствор морской воды, довольно сильно насыщенный солью.
Но все эти невзгоды не могли нарушить состояния общего душевного подъема, переживаемого чухновцами. Ведь они все-таки нашли группу Мальмгрена! Они разведали льды для ледокола. Неурядицы являлись лишь дополнительным поводом для шутки, остроты, розыгрыша, на которые так горазды полярники и летчики.
Дважды в сутки, в 12 часов, проходили очередные сеансы связи с «Красиным». Этих встреч в эфире нетерпеливо ждали все, но особенно кинооператор. Тут представлялся хороший случай пустить в дело кинокамеру. Вилли заранее и со вкусом, неторопливо устанавливал треногу, прикручивал камеру и голосом, неожиданно обретавшим властность, подавал команды всем остальным: Андрею Шелагину, запускающему моторчик, Анатолию Алексееву, отстукивающему ключом, Чухновскому, диктующему очередную радиограмму, Георгию Страубе, представлявшему заинтересованную публику. Блувштейну доставляло профессиональное удовлетворение то, что физиономии чухновцев, обрастая щетиной и покрываясь копотью примуса, принимали все более арктически-экзотический вид.
— Андрей Степанович, — требовал Вилли, — запустите мотор еще раз! Анатолий Дмитриевич, больше движения рукой, вы же работаете ключом, зритель должен видеть вашу работу! Борис Григорьевич, дайте властность во взгляде и энергичный жест! Товарищ Страубе, Джонни, не лезьте в объектив! Вы же публика, вы в стороне.
А новости с «Красина» шли одна лучше другой.
12 июля, в семь часов утра, ледокол подошел к группе Мальмгрена и снял людей со льдины едва ли не в последние часы ее существования. Через два дня здесь расстилалась чистая вода.
Спасение Цаппи и Мариано омрачилось тем, что мир узнал о гибели Мальмгрена, гибели, обстоятельства которой были не совсем ясными. Но это не зависело, конечно, от красинцев, и со всех концов мира посыпались приветствия экипажу ледокола, Чухнов-скому и его товарищам. Взволнованные чухновцы ответили:
Самойловичу
Прошу передать всем кто прислал нам приветствия искреннюю благодарность и заверение в том что мы счастливы быть полезными Советскому Союзу и делу науки тчк Все здоровы тчк
Чухновский Алексеев Страубе Шелагин Блувштейн
«Браганца» — зафрахтованное итальянцами норвежское промысловое судно — оказалась в тот момент в ледовом плену милях в двадцати пяти от мыса Вреде. Его команда, на время оказавшаяся не у дел, очень хотела помочь «этим доблестным русским», Чухновскому. Капитан «Браганцы» радировал Самойловичу о своем намерении выслать на мыс Вреде санную партию и запрашивал, что нужно чухновцам.
Не снимая наушников, Алексеев вслух повторил это сообщение с ледокола.
— Что требуется в первую очередь? — переспросил Борис. — Отстучите, пожалуйста, Анатолий. Прежде всего, пусть доставят соль и сковородку…
— И ложки, — добавил Шелагин, вспомнив те самоделки из консервных банок, которыми приходилось черпать оленью похлебку.
— И ложки, конечно, — согласился командир.
…А этот удивительный день, 12 июля, все еще длился.
Сняв Цаппи и Мариано с плавучего островка, ледокол направился к группе Вильери. По дороге Павел Пономарев, старший помощник капитана, увидел на острове Фойн каких-то неизвестных, отчаянно сигнализировавших людей. Ясно, что им плохо, но они по крайней мере на твердой земле. «Красин» флагами и гудками заверил: «Вижу, скоро вернусь, помогу. Держитесь!» Радист сообщил на Шпицберген о неизвестных.
Оказывается, это группа капитана Сора!
В тот же день за ней прилетели самолеты.
Так, мимоходом, ледокол спасает еще одну бедствующую группу.
Несколько часов спустя «Красин» уже стоял у «красной палатки».
На борт приняты все спасенные, поднят самолет Лундборга. На баке сушится имущество нобилевцев.
Теперь ближайшей задачей ледокола стала ликвидация лагеря Чухновского и поиски Амундсена и группы Алессандрини. Самойлович запрашивает Чухновского о состоянии льда в районе его лагеря.
14 июля, в 3 часа 25 минут, ледокол двинулся обратно, взяв курс на мыс Вреде.
В ожидании корабля чухновцы не теряли времени. Борис распределил обязанности. Отличившиеся в охоте Страубе и Блувштейн продолжали промысел (правда, теперь без успеха), а заодно собирали на полуострове образцы пород. Между прочим, они обнаружили выходы угля на поверхность у одной из возвышенностей полуостровка.
Командир взял на себя наблюдение за льдами и погодой. Завел дневник. Простым карандашом он записывал температуру воды, воздуха, характер облачности, направление и силу ветра, сообщения об основных событиях дня, вернее, суток…
Когда сходились у горящего примуса в ожидании вареной оленины и чая, разговор неизменно заходил об успехах родного судна и следующих этапах его поисков.
Больше всех торжествовал Джонни:
— Что я вам говорил еще в Ленинграде, а? Как есть все прочие
