Энн Эпплбаум - ГУЛАГ
Новый бюрократический орган не всем принес облегчение. В частности, японские власти считают, что зима 1945–1946 годов (война к тому времени уже кончилась) была чрезвычайно тяжелой для японских военнопленных, каждый десятый из которых умер в советском плену. Хотя трудно понять, какие ценные военные сведения они могли передать на родину, на их переписку были наложены жесткие ограничения: военнопленные могли писать домой только после 1946 года, причем непременно на специальных бланках с пометой “Письмо военнопленного”. Для чтения этих писем была создана специальная цензура, укомплектованная сотрудниками, владеющими иностранными языками[1547].
Военнопленные продолжали страдать от тесноты. В последний год войны и даже после ее окончания количество людей в новых лагерях все увеличивалось, становясь ошеломляющим. По официальным данным, за 1941–1945 годы Советский Союз взял в плен 2 388 000 немецких военнослужащих и 1 097 000 военнослужащих из стран-союзниц Германии – главным образом итальянцев, венгров, румын и австрийцев. Было в советском плену и некоторое количество французов, голландцев, бельгийцев и около 600 000 японцев, поразительно много, если учесть, что СССР воевал с Японией сравнительно недолго. К моменту прекращения военных действий общее число военнопленных превысило четыре миллиона[1548].
Как ни огромна эта цифра, она не охватывает всех иностранцев, отправленных в советские лагеря за время шествия Красной армии по Европе. Сотрудники НКВД, двигавшиеся следом за войсками, арестовывали всех подозреваемых в военных преступлениях, в шпионаже (даже в пользу стран-союзниц СССР) и в антисоветских настроениях, а также всех, к кому они испытывали личную антипатию. Особенно много арестов происходило в тех странах Центральной Европы, где советские войска намеревались остаться по окончании войны. Например, в Будапеште “органы” очень быстро забрали примерно 75 000 гражданских лиц: их отправили сначала во временные лагеря в Венгрии, а затем в ГУЛАГ, где уже находились сотни тысяч венгерских военнопленных[1549].
Аресту мог подвергнуться практически любой. Например, среди венгров, взятых в Будапеште, был шестнадцатилетний Дьёрдь Бин. Их с отцом арестовали только потому, что у них был радиоприемник[1550]. В совсем другой части социального спектра органы НКВД арестовали Рауля Валленберга – шведского дипломата, который в одиночку спас тысячи венгерских евреев от отправки в нацистские концлагеря. В процессе переговоров у Валленберга было много контактов как с фашистскими властями, так и с западными деятелями. Он, кроме того, происходил из видной и обеспеченной шведской семьи. Для НКВД этого было достаточно. Валленберга и его шофера арестовали в Будапеште в январе 1945‑го. Оба они сгинули в советских тюрьмах (Валленберг был зарегистрирован там как “военнопленный”), и след их пропал. В 1990‑е годы шведское правительство пыталось выяснить судьбу Валленберга, но безуспешно. Предполагают, что он умер в ходе допросов или был убит вскоре после ареста[1551].
В Польше органы НКВД арестовывали оставшихся в живых офицеров Армии крайовой. Эта повстанческая армия воевала с гитлеровцами вместе с советскими войсками. Так продолжалось до 1944 года, когда Красная армия перешла старую польскую границу. С этого времени войска НКВД начали разоружать партизанские части Армии крайовой и арестовывать ее офицеров. Часть повстанцев ушла в польские леса и продолжала борьбу в середине 1940‑х. Некоторые были расстреляны, остальные депортированы. Так попали в ГУЛАГ и поселки для ссыльных после войны десятки тысяч польских граждан – партизан и гражданских лиц[1552].
Подобной участи не избежала ни одна из оккупированных стран. Широкомасштабные репрессии произошли после войны, как я уже писала, в Прибалтике и на Украине, а также в Чехословакии, Болгарии, Румынии и больше всего в Германии и Австрии. Всех, кого в ходе наступления Красной армии на Берлин нашли в бункере Гитлера, органы НКВД отправили в Москву на допрос. В Австрии были арестованы несколько дальних родственников Гитлера, в том числе его двоюродная сестра Мария Копенштайнер, которой Гитлер однажды послал деньги, а также ее муж, братья и один из племянников. Никто из них, включая саму Марию, не видел Гитлера в глаза после 1906 года. Тем не менее все они кончили дни в СССР[1553].
В Дрездене чекисты арестовали американского гражданина Джона Нобла, которого война застигла в нацистской Германии. Военные годы он прожил под домашним арестом вместе со своим отцом, родившимся в Германии и получившим американское гражданство. В конце концов Нобл вернулся в США, но до возвращения прошло еще девять с лишним лет, немалую часть которых он провел в Воркуте, где другие заключенные звали его “американец”[1554].
Что касается взятых в плен солдат и офицеров, то громадное их большинство попало либо в лагеря для военнопленных, либо в лагеря ГУЛАГа. Разница между этими двумя типами лагерей никогда не была четкой. Хотя формально они подчинялись разным ведомствам, эти ведомства работали в тесном контакте, так что историю лагерей для военнопленных порой трудно отделить от истории ГУЛАГа. Иногда в лагерях ГУЛАГа создавались специальные лагпункты для военнопленных и заключенные обеих категорий работали бок о бок[1555]. Кроме того, по не вполне ясным причинам органы НКВД иногда посылали военнопленных прямо в ГУЛАГ[1556].
В конце войны нормы питания военнопленных и заключенных, осужденных по уголовным статьям, были почти одинаковы, как и бараки, где они жили, и работа, которую они выполняли. Как и зэки, военнопленные работали на стройках, в шахтах, на приисках, на заводах и фабриках, на строительстве дорог[1557]. Как и специалисты из числа зэков, отдельные военнопленные были взяты в “шарашки”, где они участвовали в проектировании военных самолетов для Красной армии[1558]. До сего дня жители некоторых районов Москвы не без гордости говорят, что их дома построили немецкие военнопленные: немецкая работа отличалась аккуратностью и высоким качеством.
Как и зэки, военнопленные становились объектами “политбесед” и “политинформаций”. В 1943 году НКВД начал создавать в лагерях для военнопленных антифашистские политические курсы и кружки, задачей которых было “воспитать из числа военнопленных стойких антифашистов, способных по возвращению на родину вести борьбу за переустройство своих стран на демократических началах и выкорчевывание остатков фашизма”. Так готовилась почва для будущего советского господства в Восточной Германии, Румынии, Венгрии[1559]. Надо сказать, что многие бывшие немецкие военнопленные стали сотрудниками новых полицейских органов коммунистической Восточной Германии[1560].
