Федор Раззаков - Леонид Филатов: голгофа русского интеллигента

«Боже, как хорошо, что меня еще зовут на концерты. Какие-то деньги я получаю, кроме театра. Предвыборная кампания меня поддержала – 150 000. Фурман – 120 000. Что будет дальше? И как люди живут другие, у которых этого нет? И книжки меня кормят. Из „Академкниги“ вчера – 52 тыс. рублей…»

Между тем 1994 год начался для «Содружества актеров Таганки» удачно: состоялась-таки премьера спектакля «Чайка». Пресса в целом отзывалась о спектакле весьма благожелательно, особенно хвалили исполнителей главных ролей: Николая Губенко и Нину Шацкую. Кроме них в постановке были заняты: Н. Сайко, М. Лебедев, В. Погорельцев, В. Радунская, Н. Красильникова, Е. Устюжанина, М. Липкин, А. Тынкасов и др. Как написал в те дни критик А. Высторобец:

«Воля режиссера, профессионализм актеров, блистательный талант художников А. Борисова и В. Арефьева, композитора С. Курехина помогли осуществить чеховский спектакль, равного которому по постановочному размаху Москва не знала давно. Более того, теперь можно говорить о рождении в Москве одновременно с „Чайкой“ нового театра под названием „Содружество актеров Таганки“.

Сказать, что постановка стоила 250 миллионов рублей, что грандиозные декорации надо собирать неделю, что наполнение «подлинного пруда» требует 24 тонн воды, что зеркало сцены охватывает партер с трех сторон, так что зритель, попадая в зал, оказывается как бы во дворе усадьбы, значит, ничего еще не сказать о самом спектакле. Ибо спектакль – это ансамбль всех его составляющих…»

Декорации спектакля и в самом деле поражали воображение зрителей, поскольку в стране тогда царила настоящая разруха, а здесь и пруд был настоящий, и цветы вокруг него росли. Этакая смесь поп-арта с эстетикой «Лебединого озера» сталинской поры. Как писал другой критик, Д. Годер:

«Мы никогда еще не видели таких возможностей Новой сцены Таганки. Всю левую стену зала сняли, вместо нее повешен тюль, расписанный и аплицированный под заросли помещичьего сада за белой аркой ворот. Много слоев тюля, уходящего все дальше в глубину, создают ощущение огромного густого парка, за которым видна освещенная комната, а в вышине, среди веток, когда требуется по сюжету, огромной плошкой прожектора загорается луна. Справа вместо служебного „кармана“ сцены тоже возведен парк, а в нише устроена комната, пылает камин, где Костя жжет рукописи, тихо горит керосинка. Задняя кирпичная, с окнами, стена сцены, приобретя колонны, лепнину и крыльцо, стала фасадом помещичьего дома. На верхнем этаже в комнатах горит свет, ходят люди…».

Поскольку на тот момент это был единственный спектакль «Содружества», его показывали по бродвейскому принципу – в течение всего сезона практически без выходных.

Тем временем Леонид Филатов вновь угодил в больницу. Это случилось 29 марта, когда ему вдруг стало плохо и у родных даже было подозрение, что это очередной инсульт. Однако в больнице диагноз не подтвердился, хотя ситуация все равно была не из радостных – Филатову предстояло провести в клинике несколько недель. А в апреле коллеги Филатова по «Содружеству» праздновали очередную юридическую победу: суд в очередной раз оставил за ними Новую сцену, а власти города призвали обе противоборствующие стороны искать компромисс друг с другом без обращения в суды. Однако компромисса не получилось: слишком далеко зашла вражда между бывшими коллегами. Поэтому, когда в самом начале июня у любимовцев оказался недобор со зрителями и пришлось отменять спектакль, больше всего радовались актеры «Содружества». Ведь их «Чайка» шла при аншлагах!

А Филатов продолжает давать интервью газете «Правда», где на чем свет стоит проклинает нынешние российские власти, ввергнувшие страну в пучину мародерства и бескультурья. За это его коллеги из либерального стана приклеили ему прозвище «красно-коричневый». Хотя сам Филатов неоднократно подчеркивал, что к коммунистам себя не причисляет – ему просто больно видеть, во что превращают его родину Ельцин и K°.

В конце июля праздник пришел уже на улицу любимовцев: они выиграли кассационный суд и Москомимущество выдало им документ на владение всем зданием «Таганки». Однако «Содружество» немедленно подало иск в высшие арбитражные инстанции. Но Филатову в те дни было уже не до этого – он вновь угодил в больницу, в Кунцевскую. Врачи никак не могли определить причину ухудшения здоровья – отчего у него постоянно высокое давление. Было перепробовано множество лекарств, что только усугубило ситуацию: и без того измученное здоровье актера было окончательно подорвано.

На фоне этих событий как-то меркли другие, которые происходили в семье Филатова. Например, в конце сентября его пасынок был рукоположен (стал православным священником в чине дьякона), а спустя неделю после этого у него родилась дочка Оля (в последующие несколько лет у Дениса и Аллы родится еще четверо детей). Филатов в те дни по-прежнему находился в больнице, и по Москве ходили упорные слухи, что его дело очень плохо – говорили даже, что у него то ли рак мозга, то ли рак легких и что жить ему осталось немного. К счастью, эти слухи оказались ложными и здоровье артиста постепенно пошло на поправку.

В середине сентября в ряде российских газет прошла информация, что Юрий Любимов получил разрешение венгерских властей на постоянное место жительства в Будапеште. Российская пресса при этом ссылалась на публикацию в венгерской газете «Непсава». Вот как эту новость комментировал «ИТАР-ТАСС»:

«Что касается переселения Любимова на постоянное место жительства в Будапешт, то оно, похоже, не отразится на творчестве Театра на Таганке. Как известно, в былые времена Любимов жил и в США, и в Италии, а несколько лет назад вместе с семьей поселился в Иерусалиме. Сейчас же, если верить публикации в газете „Непсава“, режиссер намерен переехать в Будапешт, чтобы быть ближе к Москве.

Надо полагать, что такое решение возникло не без влияния жены – венгерской журналистки и филолога Каталин Кунц, которая с некоторых пор стала менеджером мужа-режиссера. Скорее всего семейные узы побудили Любимова и подать заявление о предоставлении ему венгерского гражданства…»

Эта информация почти не вызвала никакой реакции у столичного театрального бомонда, который уже привык к тому, что Любимов живет как перекати-поле. Только режиссер Иосиф Хейфиц, который аккурат в эти же самые дни принял решение прервать свои рабочие отношения с «Таганкой», длившиеся больше года, сказал: «Это не в русской традиции руководить театром из-за океана по телефону…»

В начале ноября по ТВ была показана передача о Филатове, где он с ностальгией вспоминал свою молодость, а нынешнее время назвал чуть ли не никчемным. Смотревший эту передачу В. Золотухин немедленно записал в дневник свои впечатления об увиденном: