Через невидимые барьеры - Марк Лазаревич Галлай
…За годы, прошедшие со дня полета первого «Востока», человек на борту космического корабля утвердился прочно. Поразительно умножились и расширились его функции. А вслед за этим – иначе в жизни не бывает – еще больше возросла и ответственность. Но новая ответственность – это и новые мысли, новые переживания, новые поводы для беспокойства.
Космонавт В. В. Лебедев, проработавший вместе с А. Н. Березовым на станции «Салют-7» более семи месяцев (это была для своего времени самая длительная экспедиция в истории мировой космонавтики), рассказывал, какую дополнительную – еще одну! – эмоциональную нагрузку влекут за собой эти новые, непрестанно расширяющиеся функции: «Вот, скажем, увидели пятно в океане. Похоже на мощные косяки рыбы. Доложили на Землю. Понимаем, что по нашему докладу двинутся целые рыболовные флотилии – десятки судов, тысячи людей! Тратят время, расходуют топливо, возможно, отказываются от каких-то других вариантов… А что, если пятно было какого-то другого происхождения и никакой рыбы там нет?! Или другой случай, еще почище: обнаружили мы на Земле места, вроде бы перспективные для поисков полезных ископаемых. И опять-таки отправятся с нашей подачи в путь геологические экспедиции – не одна и не две. Найдут они там что-нибудь или не найдут? Снова мы в ответе. Хотя бы сами перед собой. Только от этого – что сами перед собой – не легче…»
Вот какие новые – нравственные – грани обрела в наши дни работа космонавта. То есть, конечно, они присутствовали и раньше, с первого полета Гагарина, но сейчас расширились заметно. Правда, зато и разговоры на тему о том, «а что ему, собственно, там, в космосе, делать?», незаметно сошли на нет. Их заменили дискуссии вокруг другого – сходного по звучанию, но принципиально другого по смыслу – вопроса: а что именно ему там, в космосе, делать?
Вообще, на тему «человек или автомат» применительно к космосу споров было немало. В конце концов согласились на формулировке «и человек, и автомат». Правда, тут же начался новый тур дебатов – об оптимальном распределении функций между ними. До конца, насколько я понимаю, участники этих дебатов не договорились и по сей день, что и неудивительно: ведь речь идет о едва ли не самом тонком вопросе кибернетики, – но мне кажется, что суть дела вполне убедительно сформулировал К. П. Феоктистов. Все, что способен делать автомат, справедливо полагает он, должен делать автомат. Но на обитаемой орбитальной станции «экипаж может менять программу работы, находить оптимальные решения при возникновении непредвиденных, «незаинструктированных» ситуаций, обнаруживать и устранять неисправности. Всего этого автомат не может».
За подтверждениями дело не стало. Г. М. Гречко и Ю. В. Романенко выходили из станции «Салют-6» в открытый космос, и Гречко, пробравшись к стыковочному узлу, осмотрел его на предмет обнаружения возможных повреждений, возникших при неудавшейся ранее попытке причаливания к станции корабля «Союз-25». Гречко, произведя осмотр, дал четкое заключение: узел в порядке, стыковаться можно. И действительно, стыковка прилетевшего вскоре корабля «Союз-27» прошла нормально… Как много потребовалось в этой операции от космонавта! Не говоря даже о том, что выход в открытый космос – дело само по себе очень не пустяковое, какая нужна была инженерная квалификация, какое знание техники, чтобы компетентно судить о состоянии всех элементов узла и правильно разделить обнаруженные следы неудачной стыковки на существенные и несущественные! И какое испытание характера человека на то самое, о чем уже говорилось в этой книге, – на умение «взять на себя»!
На той же станции, в самом конце полугодовой экспедиции В. В. Рюмина и В. А. Ляхова, когда они уже собирались наконец возвращаться на Землю, случилось непредвиденное: раскрытая антенна радиотелескопа, которую положено было отстрелить, – не отстрелилась. Вернее, отстрелилась, но зацепилась за агрегатный отсек и не отошла от станции. Оставить ее «как есть» было невозможно – зацепившаяся антенна загораживала элементы станции, нужные для последующих стыковок. Все попытки сбросить антенну, «дергая» станцию двигателями ориентации, остались безрезультатными… И экипаж понял: надо выходить в открытый космос и отцепить антенну вручную. Выход – незапланированный, да еще в самом конце шестимесячного полета! Но, как шутили потом космонавты (потом можно было и шутить), «не было другого выхода, кроме выхода». И он был выполнен. Оба космонавта вышли в открытый космос, Рюмин продвинулся вдоль всей станции до антенны и столкнул ее!
Да, бывает, что и самый совершенный автомат нуждается в присутствии и помощи человека. Вторая станция «Викинг», запущенная американцами на Марс, села не вполне удачно: одной опорой на какой-то камешек. От этого аппарат перекосился и не смог выполнить полностью намеченную программу исследований. Ерундовая вроде бы неожиданность – и высокосовершенный автомат (а «Викинг» – очень много «умеющая» машина) ничего не может поделать. Даже «посмотреть» на злополучный камень – и то не может: он вне поля зрения «Викинга»… А был бы там человек!.. Хотя, наверное, рано или поздно – будет.
Или вот другой, более близкий нам пример. Основным способом такой сложной и ответственной операции, как сближение и стыковка космических кораблей, стало автоматическое управление. И тем не менее… Когда корабль «Союз Т-6» с советско-французским экипажем подходил к станции «Салют-7», выяснилось (это «подсказала» бортовая ЭВМ, совсем без автоматики дело, как мы видим, не обошлось), что условия сближения неблагоприятны для стыковки. Тогда командир экипажа В. А. Джанибеков решительно включил ручное управление, произвел нужный маневр и вывел корабль в верное положение. Стыковка произошла нормально… Возможно, что тут, в отличие от рассказанного случая с кораблем «Викинг», автоматика в конце концов справилась бы и сама.
