Федор Раззаков - Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. За кулисами шоу-бизнеса

Таких “писем” у меня было написано несколько и все они пользовались бешенной популярностью среди моих однополчан. Они прекрасно ложились под гитару и мы горланили их и даже тайком записывали на магнитофон. Если бы эти записи попались на глаза офицерам, нас могли ждать крупные неприятности, поскольку подобное творчество в те годы каралось весьма сурово. О чем говорить, если слушать записи Высоцкого в армии было запрещено. А тут какой-то солдат строчит песни на его манер, да еще всуе поминает Комитет советских женщин во главе с самой первой женщиной-космонавтом Терешковой. Но страха у меня не было абсолютно никакого и я кропал стихи направо и налево. Приведу еще одно, не менее юморное “письмецо”, легшее на бумагу 24 марта 1983 года. Автором письма выступала та самая супруга Ивана Запашного Клавдия, которая блудила с Харитоном. Честно говоря, я не помню когда было написано это письмо — то ли до блуда, то ли после — всяком случае из него следовало, что в семье Запашных все “о’ кэй”. Клавдия писала его из Москвы, уда они с Иваном отправились за покупками. В роли адресата выступает та самая Степанида, которая снабжала Клавдию запрещенной литературой.

Дорогая Степанида! Мы уже в Москве.Целый день вчера катались с Ваней на метре.Как доехали? Нормально. Живы да здоровы.Степанида, как надои у моей коровы?Красна площадь правда красна. ГУМа рядом с ней.Это вроде наш сельмаг, лишь поздоровей,в нем народу, будто в клубе, когда фильм индийский.Я купила панталоны и пиджак англицкий.Я от Вани ни на шагу, ну а он же мневсе названия читает магазинные.Были с Ваней в “Продуктовом”, не волнуйся ты,я купила всей родне в палках колбасы.Были в “Тканях”, все прилавки ломятся шелком.Там мы с Ваней потеряли рубиль с пятаком.Ваня долго сокрушался, был так недовольный,мы ж могли купить бутылку выгодно-плодовой.Степанида, ты же знаешь, Ваня муж отличный.Я ему за это тут же выбила “Пшеничной”.И в скверочке, мы без всяких, дорогая верь мне,прямо с горлышка напились, как у нас в деревне.Я, подруга, здесь на людях пользуюсь успехом,на холщовую рубаху смотрят с интересом.Патрикеевне скажи, что она в бесславии,у меня теперь есть мыло из самой Италии!А вчераси, Степанида, случай был обидный,приставал ко мне мужчина, правда дюже видный,предлагал он мне, охальник, пока муж в отъезде,чтоб я шла с ним целоваться у него в подъезде.Ты, подруга, меня знаешь, я ж не Пелагея,вот для той мужчина нужен для срамного дела.Ты же омнишь как весной Еремей постанывал,это я его граблями, чтобы не подглядывал.А в Москве такие бабы, ну, никуда не годно!Все в цегейках и тулупах, говорят, так модно.Ну, а Ваня рот раззявил и уставил бельма…Я обиделась и ночью спали мы раздельно.Вот зашли с ним в “Детский мир”, тут еще хужей,как в нутрях я не искала, не нашла детей.Мужики одни да бабы кучами столпились…Пять часов мы здесь плутаем, видно, заблудились.Я сижу на чемодане, Ваня выход ищет.Степанида, как там Васька, зубы утром чистит?Алексею передай, что он был скотиной,коли так и не вернул три рубля с полтиной.Бабам также расскажи, что я написалаюМарфе кукиш покажи, чтоб не приставала.Если выберусь отсель и себя избавлю,в нашей церкви все места свечками заставлю.

В мае я “дембельнулся”, а спустя пару недель уже опять взялся за перо. На этот раз я увлекся пародиями. В те годы был очень популярен поэт-пародист Александр Иванов (он вел на ТВ передачу “Вокруг смеха”) и влияние его творчества сказалось и на мне. Несколько своих пародий я отослал в “Литературную газету”, но оттуда пришел ответ (на официальном бланке), что им это не подходит, но мне надо продолжать в том же духе (то бишь писать). Чтобы читателю стало понятно, что из себя представляли мои пародии, возьму на себя смелость процитировать некоторые из них. Так что запаситесь терпением.

Пародия N1 — на стихотворение Андрея Вознесенского “Телеграмма”, где есть следующие строчки: “Тебе до востребования Почта Рязани Казани Танзании и Верхнего Волочка”.

Телеграмма-2

Тебе до востребования Почта Вилюйске Бобруйске Пиструйске и Нижнего Торжка Гнетущая тоска ТЧК Купил два пончика в масле истратил два пятачка ТЧК Вспомни как мы любили на зеленой опушке леска ТЧК Ты будто зеленка зеленая вся еще зеленее я ТЧК

В шикарном бюстгальтере яблока два ТЧК Лежит на траве белье и наши места прикрыты слегка книжкой Раззакова поэта тире чудака ТЧК Я пою под Антонова лезешь ко мне и хочется мне наступаю на ногу тебе тире коль верить примете то быть беде но нам не страшна беда и пусть мы знакомы всего два часа но лезем руками в такие места ТЧК ТЧК ТЧК А птички поют про тебя и меня ТЧК Про наши большие дела на зеленой лужайке родного леска ТЧК Но ты одевая бюстгальтер и все остальное лежащее на себя пощечиной звонкой сражаешь меня ТЧК За то чтоб не лазил до свадьбы незнамо куда ТЧК Твои каблучки в свете майской зари мелькнули в глазах и исчезли вдали Пока ТЧК И нынче с утра я пишу для тебя на бланке слова ТЧК Быть может ты дома смотря Пугачеву вспомнишь меня ТЧК Поймешь ли сквозь эти строчки мой одинокий вопль ВОПР

(18 июля 1983)

Пародия N2 — на того же А. Вознесенского и его строчки:

Меня ты привела домой.Любила и любовь давала.Мы годы прожили с тобой.Но ты меня не узнавала.

Обознатушки

Ты привела меня к себе.Раздела. Чаем напоила.Потом на импортной софеМеня с собою уложила.Сияла на небе луна.Вернее, половина.А ты все мучила меня:“Какое ваше имя?”С той связи минули года.У нас дочурка Ленка.А ты все путаешь меняс каким-то Евтушенко.

(29 июля 1983)

Пародия N3 — опять на А. Вознесенского и его строчки из стихотворения “О 17 Андреях”:

В Америке, пропахшей мраком,камелией и аммиаком,в отелях лунных, как олени,по алюминиевым аллеям,пыхтя, как будто, тягачи,за мною ходят стукачи…

О 17 Федорах

В Америке, пропахшей бинтом,рок-музыкой и “Даблминтом”,в гостиничных темных отсеках,при черных своих пистолетах,начищены, как гренадеры,за мною шпионят филеры.17 рож из ЦРУ…Тьфу!..Один такой: скелет да кожа,мишень такая его рожа!Другой потолще огурец,следит в бинокль. Ах, подлец!Следят за мной, вот ситуация,из унитаза — информация,сидишь на нем, а звук внезапнок ним в микрофон — и все понятно.17 камер с черной кожицей,17 раз я был уборщицей,взяв щетку и ее халатиз ада я спускался в сад.Живу в гостинице “Ньюпорт”,готов отдаться под аборт,лишь бы убрали молодцов,из ЦРУ паршивых псов.17 черненьких Раззаковыхлежат в портфелях провокаторов,и положенье не критическое,а международно-политическое!17 стонущих Раззаковыхвдруг превратились в конспираторов,ведь каждый миг из-за угласледят шпионы США.А ночь, как посланный кошмар,Меня пытают, в пах удар,я извиваюсь от экстаза,когда мне жгут два моих глаза.Но я в Москве вторые сутки,забылись в баре проститутки,а вот шпионы ЦРУменя преследуют вовсю.Хотя остались они там,но руку я отсечь вам дам,они во мне, в который раз,когда сажусь на унитаз.Когда гуляю вдоль мостов,они следят из всех кустов.Но что за чушь и фальш из глаз,Они в Америке сейчас!Сидят шпионы и убийцыи гладят девкам ягодицы,им крутит вновь магнитофонмой с унитазом унисон.Всплывает в их мозгу опятьмосквич из номера 105,когда глотал я их пилюли,дрожа на том электростуле.И хоть мой голос был там сорван,они не выжали слезу.“Вам очень больно, мистер Федор?”А я в ответ: “Эх, мать твою!..”.

(20 июля 1983)