Сергей Витте - Воспоминания. Том 2

Тогда я вспомнил, что граф Эйленбург, бывший посол в Вене, считается в общественном мнении человеком очень близким к Императору и одним из столпов окружающей его дворцовой камарильи. Он меня повез в автомобиле и дорогой передавал мне, что Император чрезвычайно высокого мнения обо мне, восхищается 411 моим поведением и успехом в Америке и с нетерпением меня ожидает.

Когда мы подъехали к замку, меня перед замком встретил сам Император со своею крайне малочисленною свитою. Он был чрезвычайно ко мне любезен и после встречи приказал министру двора повести меня в мое помещение.

Министр двора граф Эйленбург, весьма почтенный человек, двоюродный брат сказанного Эйленбурга, меня повел в мою комнату. Роминтен - охотничий замок. Он представляет из себя простой двухэтажный деревенский дом, против которого находится другой дом, тоже двухэтажный, еще более простой конструкции. Вторые этажи обоих домов соединяются крытою галереею. Большой дом и часть второго этажа меньшого дома занимают Их Величества, а остальное помещение свита и приезжающие.

Замок находится на небольшой возвышенности. Вокруг него находятся несколько маленьких домов для службы. Затем вблизи деревня, вокруг леса, где ежедневно во время пребывания в Роминтене охотится Император. Он и вся свита, как и гости, носят охотничьи костюмы. Император ведь особый охотник до форм. (так в книге; ldn-knigi) Вся жизнь весьма проста; комнаты также весьма просты, но, как всегда у немцев, все держится в большом порядке и чистоте.

Через несколько времени после того, как я очутился в своей комнате, ко мне пришел граф Эйленбург и продолжал начатый разговор во время переезда с вокзала в замок. Разговор касался общего политического положения, отношения России и Германии между собою и к другим державам. Граф мне сказал, что Император вспоминает о том разговоре, который Его Величество имел со мною, когда он был в Петербурге и где я проводил мысль о том, что континентальная Европа, по крайней мере, великие державы континента должны соединиться и прекратить взаимную борьбу для того, чтобы Европа продолжала играть доминирующую роль на земном шаре, иначе пройдут сотни, а может быть только десятки лет и Европа будет играть второстепенную роль во всесветной политике.

Я ему сказал, что очень сожалею, что тогда разговор этот не имел никаких практических последствий. На это граф Эйленбург очень неопределенно заметил, что, может быть, мое чаяние гораздо ближе к осуществлению, нежели я думаю. Затем мы пошли завтракать к Его Величеству. Император меня представил императрице, 412 которой я, впрочем, был уже представлен, когда она приезжала с Императором в Петергоф. Затем я поздоровался с принцессой, единственной их дочерью, некрасивой, но весьма симпатичной, и которую по-видимому августейшие родители особливо любят. После этого меня познакомили со свитою, которая, впрочем, была крайне малочисленна; кроме Эйленбургов был бывший морской министр (запамятовал фамилию, кажется, Гольман), один генерал и затем два молодых человека - адъютанта. Таким образом Вильгельм был в тесном приятельском кругу.

Во время завтрака я сидел по правую руку Императрицы и вел только светские разговоры. Ее Величество между прочим сказала мне, что еще несколько лет тому назад Император крайне неблагосклонно относился к автомобилям, а теперь так увлекся этим спортом и ездит с такой быстротой, что это иногда служить предметом ее беспокойства.

Кроме моей деловой беседы с Императором глаз на глаз после завтрака, я имел такую же беседу, в тот же день, перед обедом. Император, сказав несколько слов о моем громадном успехе в Портсмуте, заговорил со мной о политическом положении Европы и перешел к тому разговору, который я имел с ним во время пребывания в Петергофе (в Петербурге, в германском посольстве, после завтрака), и который я несколько часов тому назад вел с графом Эйленбургом, т. е. о союзе континентальной Европы. Я ему высказал мое полное убеждение, что правильная политика должна заключаться в постепенном сближении главных величин Европы: России, Германии, Франции, с целью достижения союза между этими государствами, к которому, конечно, пристанут и некоторые другие европейские державы. Если это будет достигнуто, то Европа в значительной степени освободится от громадных затрат, производимых на сухопутные вооружения, имеющие главным образом в виду войны между державами континента. Она будет иметь возможность создать грозную силу на морях, которая будет доминировать над целым светом. Иначе, по моему убеждению, не пройдет много времени и Европа будет в мировом концерте почитаться почтенной, но дряхлой старушкой.

Его Величество мне сказал, что он совершенно разделяет это мое убеждение, что он рад, что я остался верен этой идее, и что моя идея получила осуществление в Биорках при последнем свидании 413 его с моим повелителем. Он прибавил, что передает мне об этом секретном деле с разрешения моего Государя, и затем спросил, доволен ли я этим, на что я ему, радостно и с полным убеждением, отвечал, что очень доволен. Засим, после непродолжительного разговора, не имеющего делового характера, я удалился.

Император через некоторое время уехал на охоту, один с егерем. Ко мне опять заходил граф Эйленбург под предлогом, не нужно ли мне чего либо, и мне сказал в разговоре, что он самое интимное лицо у Императора, что он пользуется его полным доверием и что, если мне что либо будет нужно по возвращении в Россию совершенно доверительно передать Императору, чтобы я это делал через него, и прибавил, что я могу рассчитывать на то, что то, что мною будет написано, будет немедленно передано Вильгельму, и что я через него, Эйленбурга, получу ответ Императора. Пересылку писем можно производить, если не будет другой верной оказии, через германское посольство. После этого разговора я пошел немного погулять около замка и встретил играющую принцессу.

Вернувшись к себе, я через некоторое время увидал возвращающегося с охоты Императора и вскоре я опять был им принят.

Я начал разговор с того, что для подготовления союзных отношений Германии с Францией необходимо вести соответствующую политику сближения, что для этого нужно постепенно подготовить общественное мнение во Франции и необходимо, чтобы дипломатия действовала искусно и деятельно, но что, к сожалению, этого не делалось. В последние годы франко-германские отношения не только не улучшились, но ухудшились и в результате произошло сближение Франции и Англии, кончившееся известным соглашением. После такого соглашения будет еще труднее повернуть общественное мнение Франции в пользу сближения с Германией, но, по моему, это возможно, и требует очень обдуманных и систематически проводимых мер; между тем, я не вижу этого ни в действиях нашей дипломатии, ни в действиях дипломатии Его Величества.