Эрвин Полле - Четыре жизни. 3. Производственник

У меня вечная головная боль связана с перемещением по территории комбината в вечернюю и ночную смену лаборантов, прежде всего для отбора проб на анализ. Нередки нападения «бродячих» солдат на молодых женщин, неоднократно писал докладные руководителю по режиму управления «Химстрой» Аманбаеву. Сигналы о нападениях солдат учащались с интервалом в полгода, год. По-видимому, пробовали свои силы подонки из очередного призыва. Необходимость ночной доставки проб диктовалась наличием единичных экземпляров тех или иных приборов, да и хорошо обученных лаборантов было ещё мало.

Случались и менее опасные, но хорошо отложившиеся в памяти эпизоды.

Однажды на утреннем селекторе (участвуют руководители служб и крупных подразделений комбината) генеральный директор начал рассуждать о моральном облике лаборантов. Пытаюсь встрять и мгновенно получаю тычок в зубы: «Эрвин Гельмутович! Ты разберись сначала в своём коллективе!» А все участники селектора веселятся. По большому счёту утренний селектор — театр у микрофона, где директор не столько интересуется проблемами (у диспетчера все острые моменты зафиксированы), сколько занимается воспитанием нижестоящих начальников. В этот раз под раздачу попал я.

Выясняю в приёмной, оказывается, перед селектором у директора в кабинете находился секретарь парткома Николай Андреевич Перминов, что-то рассказывал про лаборантов. Несусь в партком, выслушиваю много правильных слов о необходимости воспитывать молодёжь. Это только начало. Лаборантки, пьющие с солдатами на рабочем месте — лучше примера для партийных собраний, посвящённых политико-воспитательной работе, не придумаешь. Само собой насмешки в адрес руководителя.

Прошло более четверти века, но отчётливо вижу перед собой двух вытянувшихся двадцатилетних девушек. Одна (Залецкая) — «крупногабаритная», серьёзная, квалифицированный лаборант. Вторая (Герасимова) — низенькая, шустренькая, регулярно попадала на ковёр, чуть выше рассказано, как в ночную смену вышибала дверь, чтобы поспать. Не сказал бы, что чувствовали себя виноватыми, скорей, сокрушались, что их застукали (в девичьих мозгах не укладывалось, что в парткоме могут работать люди после того, как автобусы с дневным персоналом ушли в Томск).

Моя реакция носила «шумно-устный» характер, не любил наказывать своих сотрудников под давлением извне. Письменное объяснение Л.П.Залецкой показалось достаточно забавным для сохранения в личном архиве. Цитирую полностью без изменения стилистики.

04.03.81. после смены я и Герасимова Люда, съездив домой, привезли конфеты, торт, газировку, т. к. в этот день был день рождения одного солдата из охраны. Мы решили сделать ему подарок, т. к. эти ребята из охраны часто помогали нам, сопровождая на АКС [азотно-кислородная станция], когда мы носили азот на анализ. Кроме именинника было ещё трое ребят. Мы поднялись с ними на 5 этаж [не обустроенная бытовка непосредственно под парткомом]. У ребят была бутылка водки. Они выпили. Затем они спели нам песни на своём родном языке, показали, как танцуют у них. Это всё сопровождалось гитарой. Около 8 часов [вечера] к нам зашёл парторг и попросил пройти к нему в кабинет. И у нас состоялся разговор. После этого мы поехали домой. Подпись.

Залецкая вышла замуж за именинника, уехала с ним в Узбекистан (убеждал её не делать этого), а через год вернулась с мужем и ребёнком в Томск (не так просто сибирячкам прижиться в огромных узбекских семьях).

Следующая история не менее забавна.

В разгаре гарантийные испытания производства полипропилена, закупленного по контракту с итальянской фирмой «Технимонт». Количество специалистов инофирмы временами достигало 50 человек. Для Томска того времени итальянцы — невидаль, город до начала строительства ТНХК был закрыт для въезда иностранцев.

Профессионалам КГБ работы на комбинате прибавилось, иностранцев привозили особым «Икарусом» и увозили всех вместе в заранее построенный и, надо полагать, соответствующим образом оборудованный дом иностранных специалистов, задержка кого-либо или движение своим ходом к месту проживания исключались. Более того, для иностранцев чётко оговорены маршруты передвижения в Томске в вечернее время или в выходные дни, скажем, они не могли попасть в район ДК «Авангард», основное место расселения работников ТНХК.

В лаборатории специфическая проблема — обилие молодых женщин, мечтающих сблизиться с итальянцами, и я, как руководитель, обязан бдеть. Существенный нюанс — многие женщины, сотрудницы ЦЗЛ, проживали в секретном атомграде Томск-7.

Древняя истина — запретный плод сладок. Я действительно не мог понять, что в приехавших итальянцах женщины находят. Обычные серые замотанные жизнью семейные мужички, профессиональные работяги, приехавшие в Сибирь за деньгами. Русский язык понимал только шеф монтажа Корсетти. Интеллектуальный уровень большинства удручающе низок, говорю о тех, с кем приходилось контачить. Исключение составлял старший по лаборатории энергичный Альбино Ребонато, примерно, мой ровесник, но уже с благородной сединой.

Как-то Ребонато ворвался с переводчицей в мой кабинет, не может попасть в одну из комнат сектора физико-механических испытаний полимеров для срочного анализа, нет ключа. Чертыхнулся на беспомощность начальника смены ЦЗЛ, достал дубликат ключа из сейфа, пошёл сам открывать лабораторию.

Что сказать? Картина Репина! Низенький тёмный киповец Бьянки, не имевший отношения к ЦЗЛ, и наша лабораторная красавица (фамилию опущу), щёки красные, судорожно поправляют одежду. В этот момент у меня слов не было.

Собрал женщин для очередной воспитательной беседы, всё-таки был старше большинства на 15–20 лет, разговоры «за жизнь» с начальником проходили в доброжелательной атмосфере. Что Вам русских парней не хватает? Оглянитесь, сколько достойной молодёжи после институтов, техникумов, армии на комбинате.

Разошлись, задержалась любовница Бьянки, жительница Томска-7.

— Эрвин Гельмутович! Меня вызывали в КГБ, советовали любить Бьянки покрепче, только докладывать, чем в жизни интересуется, какие вопросы задаёт…

Картина Репина N2. Снова нет слов, только ощущение собственного идиотизма.

Томск — город маленький. На поминках жены Нади в декабре 2001 г. узнал, что многодетный Альбино Ребонато тоже имел любовницу, только не в ЦЗЛ, а в магазине Нади, неоднократно позже принимал её в Италии. Покровительствовал ли КГБ их контактам? Не знаю.

---------—

Уважаемый читатель! Не рисуясь, скажу, что серьёзных замечаний по работе от генерального директора и главного инженера не имел. Неожиданно произошёл конфуз, попортивший мне много крови. Не буду заново пересказывать ситуацию, процитирую соответствующую запись из «ТНХК. Хроника «.