Беатрикс Шиферер - Женщины Вены в европейской культуре

Сходным по цинизму комментарием к идее мира послужил факт освящения самой большой немецкой пушки, которую, окрестив «толстой Бертой», применили при обстреле Парижа.

Политическая деятельность в сфере миротворчества привела к созданию в 1891 году «Австрийского общества друзей мира» и к основанию пацифистского ежемесячного журнала «Долой Оружие», известного позднее под названием «На страже мира». Зутнеры принимают участие почти во всех всемирных конгрессах и межпарламентских конференциях, посвященных проблеме мира.

Берта фон Зутнер за письменным столом.

В 1901 году Нобелевская премия мира присуждается швейцарскому общественному деятелю, основателю Красного Креста Анри Дюнану, а в 1905 году приходит наконец черед Берты Зутнер, слишком поздно, с ее точки зрения. Тремя годами раньше скончался бесконечно любимый ею муж. После его смерти она переехала из Харманнсгдорфа в квартиру на Цедлицгассе. Деньги, составившие премию, уходят на то, чтобы погасить хоть часть семейных долгов. В той политической ситуации, когда постоянно нарастала напряженность в Европе, общественная активность Берты принимала почти панический характер. Она выступает с докладами во всех странах Запада, но случилось так — и это позволительно рассматривать как милость судьбы, — что Берте не довелось стать свидетелем того, как солдатский сапог растоптал все, за что выступали она и Артур фон Зутнер. Она умерла 21 июня 1914 года, перед самым покушением в Сараеве (28 июня) и до объявления войны Сербии Австро-Венгрией 28 июля 1914 года.

Стефан Цвейг, так глубоко прочувствовавший «вчерашний мир», видит в Берте фон Зутнер трагически-пророческую фигуру:

«…Но именно эта женщина, которую считали неспособной что-либо сказать миру, сильной рукой нащупала самые корни глубочайших идей современности… Она не страшилась требовать того, что казалось недостижимым. Лучше, чем кто-либо другой, понимала она, что глубокий трагизм отстаиваемой ею идеи, почти убийственный трагизм пацифистских воззрений заключается в их преждевременности, что в мирное время они как бы излишни, в военное — безумны, в мирное — бессильны, в военное — беспомощны. И, однако, на всю жизнь она выбрала себе роль Дон Кихота мирового масштаба, рыцаря, вступившего в бой с ветряными мельницами. Но сегодня мы, с ужасом убеждаемся в том, что она знала всегда: эти мельницы кромсают не воздух, а тела молодых людей Европы…»[51]

Альма Малер-Верфель

(1879–1964)

Альма Мария Шиндлер.

Альма Малер-Верфель. Это имя и по сей день вызывает противоречивые чувства. Священный монстр, великая, даже сверхъестественно великая «расточительница любви» — в этой роли она стала легендой или, по крайней мере, мифом. Будучи вдовой (по закону или фактически) Густава Малера, Вальтера Гропиуса, Оскара Кокошки и Франца Верфеля, она заслужила прозвание «вдовы четырех искусств». В то же время здесь слышится намек на некий полубогемный «брачный туризм», в известном смысле рассчитанный сработать на публику. Даже если это не вся правда.

Родилась Альма Малер-Верфель — тогда еще Альма Мария Шиндлер — 31 августа 1879 года в Вене. Ее мать — уроженка Гамбурга, певица Анна фон Берген; отец — один из самых крупных австрийских художников-пейзажистов, которому долго пришлось дожидаться подобающего признания. В течение многих лет он занимает ту же мастерскую, что и более известный Ганс Макарт. Колыбелька Альмы, увезенная с прочим имуществом в эмиграцию и ставшая семейной реликвией, была подарком Макарта.

Отец играет очень важную роль в жизни и интеллектуальном развитии ребенка. Тем тяжелее для Альмы стала смерть отца, наступившая, когда девочке было тринадцать лет. И то обстоятельство, что вскоре после этого мать вышла замуж за ученика Шиндлера Карла Молля, глубоко возмутило и больно ранило Альму.

Дорогостоящее обучение — с Альмой занимались домашние учителя, прежде всего музыкой и литературой — не прервалось со смертью отца. Искусству контрапункта она учится у слепого органиста Йозефа Лабора, открывшего ей также мир Рихарда Вагнера. Ее литературным ментором стал Макс Буркхардт, директор венского Бургтеатра, критик, режиссер и драматург, который с большой охотой готов был поддаться ее женским чарам. Он буквально заваливал ее кипами книг. Его заботит не только основательное приобщение ученицы к театру, он знакомит ее с произведениями Платона, Ницше, Рильке и Демеля. Возможно, ницшеанский «сверх-человек» стал истоком не угасавшей в течение всей жизни Альмы симпатии к «сильным людям» и ее презрения к так называемым «слабым».

В 1898–1899 годах она находит доступ в группу художников «Сецессион». Здесь она влюбляется в Густава Климта и встречает полную взаимность. Этот момент пылкой, впрочем так и не утоленной, страсти Альма описывает в своей автобиографии «Моя жизнь» в характерном для нее эгоцентрическом, безапелляционном духе:

«В свои тридцать пять лет он был талантливее всех, полон сил, прекрасен во всех отношениях и знаменит уже тогда. Его красота и моя юная прелесть, его гениальность и мои таланты, свойственный нам обоим музыкальный слух к жизни настроили нас на единый тон. Я была непростительно несведуща в делах любви — и он чутьем понимал и всегда умел обрести меня…

Густаву Климту обязана я обильными слезами, а стало быть, и пробуждением. Так называемое хорошее воспитание разрушило для меня чудо первой любви. Я была глуха, когда он заклинал и умолял меня прийти к нему в мастерскую. И как бы часто мы потом ни виделись, он говорил: „Твое очарование ничуть для меня не померкло, оно все сильнее завладевает мной“, а я смотрела на него, не в силах унять дрожь, и так на многие годы продлилось это своеобразное обручение, чего, собственно, он и хотел от меня в самом начале…

Около него не было никого, кроме пустых бабенок, поэтому он стремился ко мне, он как чувствовал, что я смогу помочь ему…»[52]

С осени 1897 года Альма, обладавшая великолепным музыкальным даром, берет уроки у лучшего педагога того времени, маэстро Александра Цемлинского, который уже в последние десятилетия нашего века был заново открыт как гениальный оперный композитор. К числу учеников Цемлинского принадлежат несколько самых крупных композиторов нашего столетия, такие как Альбан Берг, Антон фон Веберн, Эрнст Кренек (впоследствии — зять Альмы), Эгон Веллес и Арнольд Шёнберг. С Цемлинским у молодой Альмы тоже была платоническая любовь, длившаяся несколько лет. В ноябре 1901 года, когда на одном из приемов Альма познакомилась с Густавом Малером, тогдашним директором придворной оперы и композитором, она почувствовала, как ее сердечная симпатия разрывается между ним и Цемлинским. Она сделала выбор в пользу Малера, более знаменитого из обоих мастеров, и в декабре 1901 года состоялась помолвка.