Виктор Филиппов - Воздухоплаватели

По приказу штаба артиллерии Невской оперативной группы отряд Джилкишиева мы разместили в трех километрах восточнее Большого Манушкина для работы в секторе 8-я ГЭС, Мга. Отряд Осадчего — у поселка Самарки для работы в секторе Мга, Отрадное.

Место для того и другого отрядов было выбрано удачно. Тут и лес — он надежно укрывает аэростаты на биваках — и хорошие дороги. А хорошая дорога — хороший маневр. Даже пугающе-зыбкое торфяное болото — и оно на руку воздухоплавателям. На картах-то болото значится непроходимым, а намости гать — и легко укрыться от особо неистовых обстрелов подъемного поля.

Наш 1-й отряд под командованием Галата занял было боевые порядки у поселка Сифолово, но вскоре его перебрасывают к поселку Ганнибаловка, что западнее Шлиссельбурга. Его задача — разведка стреляющих батарей противника по Дороге жизни, а также работа в секторе Шлиссельбург, 8-я ГЭС.

В расположении отряда Саида Джилкишиева я организовываю оперативную группу штаба во главе с моим помощником старшим лейтенантом Е. П. Юловым и начальником связи А. И. Бауровым. Эта группа должна будет обеспечивать отряды связью, оперативными документами, приказами, материальной частью, газом.

Вот так весь участок от Шлиссельбурга до поселка Отрадное был задействован разведкой с аэростатов, закрепленных за артиллерийскими частями. Приказ генерала Г. Ф. Одинцова был выполнен.

В начале сентября из штаба артиллерии фронта поступает новое указание — организовать еще одну оперативную группу. Вавилонов недоумевает: чем вызвано? Любопытствует у начальника разведки. [46]

— Вы дока оборудуйте себе командный пункт, изучайте оборону противника, — немногословно поясняет Витте. — Через Малое Манушкино проходит магистральная дорога из поселка Колтуши к Невской Дубровке. Перекресток дорог — самое опасное место. Он у противника на виду, хорошо пристрелян его артиллерией. Вот за ним и предстоит наблюдать.

А 26 сентября под прикрытием дымовых завес на левый берег Невы высаживается десант из двух стрелковых дивизий и морской бригады. Вновь захвачен плацдарм на Московской Дубровке — Арбузово. Отсюда должно быть наступление на Синявино — навстречу ударной группировке Волховского фронта. Противник чувствует реальную угрозу окружения под Шлиссельбургом. И Манштейн по личному приказу Гитлера бросает в бой свою вторую армию, холеную и лелеянную для штурма Ленинграда.

В эти дни мы напряженно работаем, корректируя огонь нашей артиллерии. Только за сентябрь было выполнено 148 подъемов в воздух.

План штурма города тогда был сорван. Но бои за Синявинско-Шлиссельбургокий выступ продолжались до октября. Затем поступил приказ об отходе наших частей. Только на левом берегу Невы остался у нас крохотный плацдарм — легендарный Невский пятачок. Как покажут дальнейшие события, ему вновь предстоит сыграть особую роль в борьбе за город.

За много тревожных дней и ночей поздней осенью сорок первого я исходил, а больше исползал, обдирая до крови руки, обжигая снегом лицо, все эти места. Мне хочется рассказать об этом личному составу дивизиона — людям, которых еще поджидают здесь бои. И вот стою я в полевом клубе. На меня смотрят десятки серьезных, по-доброму внимательных глаз, и память возвращает меня к началу войны.

…Морозная осень сорок первого. Предстоит наступление с Невского пятачка. Фронт для такого дела выделяет еще три дивизии. В головных отрядах формируются три Ударных коммунистических полка из добровольцев. Одним из них командует генерал-майор П. А. Зайцев. Я назначен к нему начальником инженерной службы.

Несколько дней в полку комплектуются батальоны, специальные роты, взводы. Комплектуется отдельная саперная рота увеличенного состава, в которую отбирают хорошо подготовленных и обстрелянных бойцов и командиров. Командует ротой лейтенант С. Н. Бондаренко. Мы все [47] гордимся, что попадаем в Ударный коммунистический полк.

В канун боев состоится митинг. Говорит член Военного совета фронта секретарь горкома партии А. А. Кузнецов. Он не многословен. Но из сказанного ясно, что жизнь многих тысяч ленинградцев в наших руках. Берет слово генерал Зайцев. Коренастый, с черными пушистыми усами, он кажется добродушным и поначалу даже каким-то домашним на вид. Но слова его суровы, голос решителен. Мужество и храбрость — вот что он ждет от нас в бою, наш генерал. Он говорит, что лично поведет ударный полк в атаку, что мы обязаны выполнить боевое задание. Не запахами домашних пирогов веет от этих слов — суровым холодом ненависти к врагу обдает ряды бойцов.

И мы готовимся к бою. Вместе с Бондаренко принимаем взрывчатку, мины, инструмент, с помощью которого надлежит наводить переправу.

Седьмого ноября узнаем о параде на Красной площади. Необычайное возбуждение охватывает всех нас. Казалось бы, такое тяжкое положение на фронтах — о каком параде речь! И вдруг… На трибуне Мавзолея, как всегда, руководители партии, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин. Трудно представить лучшую демонстрацию веры в победу. И мы верим. Иначе и быть не может…

На следующий день Ударный полк выстроен побатальонно. Смотр проводит командир. Мало у нас автоматов — лишь у половины бойцов. Остальные недовольны. Но что делать генералу? Фронт и так выделил до предела возможного.

Утром получаем паек, сухой спирт в коробочках — подогревать еду, и выходим по направлению к багряному зареву, багряному не от солнца, которое затаилось в мутно-серой пелене, а от ракет, пожаров и взрывов. Сполохи блуждают в поднебесье на десятки километров, заполняя тревожным гулом окрестности.

От Манушкино идем к исходным рубежам поначалу лесом, затем по промерзшим полевым тропам. Саперная рота раньше других знакомится с этими исходными рубежами.

Ноябрьский день короток. Вечер быстро переходит в ночь, и тогда особенно ярко горят деревянные дома, играют блики от ракет на черной железобетонной громаде 8-й ГЭС. До войны и я вложил в эту ГЭС долю своего труда в качестве конструктора. Больно теперь глядеть на ее израненный, [48] словно изгрызенный прожорливым чудовищем, силуэт.

Мы стоим в полкилометре от Невы, а то и ближе. У пологого спуска к реке то тут, то там темнеют разбитые машины, дымят танки… Над головой мечутся трассирующие очереди, всюду грохот, треск мин, разрывы снарядов. Справа от нашего «причала» слышен гул моторов, снуют бойцы. Надрывные команды, крики, стоны, ругань… И разрывы, разрывы. Они везде — спереди и сзади. Горит даже земля. Жутковато. В то же время охватывает какое-то чувство азарта. Наконец-то настоящее дело. Идем вперед! А то все отступаем да отступаем…