Николай Великанов - Мерецков

Как вспоминал потом Кирилл, сначала он думал, что Лапшин забывает его имя, и, стесняясь поправлять его, молчал. Но потом понял, что дядя Вася делает это не случайно, и тогда спросил, в чем дело. Неожиданно для себя услышал в ответ, что его незачем звать вторым именем.

— Как это «вторым»? — не сообразил Кирилл.

— Да так. Все крещенные Кириллами есть от рождения Константины. Слышал в школе о монахе Кирилле и его брате Мефодии, что азбуку кириллицу изобрели? Так вот, Кирилл в миру, до монашества, Константином звался.

— Ну и что? — вступился вечно хмельной старичок Акинфыч. — Почему ты не хочешь звать парня христианским именем, как его поп нарек?

— Поповское имя, — объяснял Лапшин не то шутя, не то серьезно, говоря вроде бы Акинфычу, но повернувшись к Кириллу, — идет от Евангелия. А по Евангелию мы должны жить не так, как живем. Нужно, чтобы каждый работал, чтобы не было нахлебников. Какие люди — настоящие? Только труженики. Крестьянин всех хлебом кормит, рабочий приспособления разные делает, ученый человек грамоте учит, лекарь от болезней лечит… А все остальные — паразиты. Хочешь, приходи ко мне вечером, я тебе объясню поподробнее.

Кирилл внимательно смотрел на Лапшина, но так и не понял, говорит он всерьез или просто зубоскалит, как это принято у мастеровых. После работы он зашел к дяде Васе домой. Долго говорили. Вначале о том о сем, затем о политике. Дядя Вася, подбирая нужные слова и взвешивая каждую фразу, просто и доступно описывал юноше порядки «на небе» и на земле. Он старался, чтобы Кирилл сам дошел до мысли о том, что помещик мужику не товарищ и землю добром не отдаст. Потом перешли к жизни рабочего человека и выяснили, что фабрикант ничем не лучше помещика.

Кирилл все чаще стал приходить на чай в дом Лапшина, но не догадывался тогда, что с ним беседует опытный агитатор, член РСДРП(б). Понял он это гораздо позднее.

А тогда дядю Васю уволили из мастерских, полиция установила за ним слежку, и он вынужден был покинуть Москву.

Новым духовным наставником Кирилла стал Миков. Германская война (в России так называли Первую мировую войну) в тот период набрала уже полную силу. Начались поражения русской армии. По Москве тренькали звонки санитарных трамваев, перевозивших бесчисленных раненых. Плохо стало с продовольствием. С фронта поступали печальные известия: немцы заняли Привислинский край и наступают на Минск.

Мерецков пишет в воспоминаниях: «Беженцы забили все вокзалы и перроны. В церквах не успевали отпевать погибших. Люди шептались: "Немец-то тяжелыми снарядами крушит, а наши — с одной винтовочкой, да и та без патронов". Между тем в ресторанах по-прежнему обжирались богачи, с довольным видом похаживали купцы и заводчики, а русскому солдатику хлыщеватые офицерики все так же били морду.

— Ты понимаешь ли, Кирилл, за что идет война? — спрашивал меня Миков. — Русские и иностранные капиталисты не поладили между собой — каждый хочет урвать кусок пожирнее. Вот и воюют. Добро бы сами — стреляй друг в друга сколько влезет… Ан нет, они в этом деле большой, можно сказать, исторический опыт имеют — загребать жар чужими руками. В мирное время на них рабочий у верстака спину гнет, а в военное хозяин дает ему винтовку в руки и — иди стреляй в своего брата рабочего. Не верь хозяевам, будто сейчас все мучаются за общее дело. Не было и нет у нас с кровососами ничего общего».

Так Кирилл продолжал проходить большевистские университеты.

Микова призвали в действующую армию. За день до отъезда на фронт Кирилл повидался с ним, уже одетым в солдатскую форму.

— Тебе нужно срочно перебраться подальше отсюда, в провинцию, — посоветовал ему Миков. — Я дам тебе адрес акционерного товарищества «Гарпиус». Там главным инженером Карпов. Скажешь, что ты от меня.

Лев Яковлевич Карпов был талантливым инженером и убежденным революционером. Разработав проект постройки канифольного завода нового типа, он, получив официальное разрешение, отправился в сосновые леса Владимирской губернии. Что повлекло его туда? Во-первых, старые связи с «Семеном Семеновичем». «Семеном Семеновичем» подпольщики в целях конспирации называли «Севернорусский социал-демократический рабочий союз», одним из видных деятелей которого был Карпов. Во-вторых, наличие в тех лесах красной сосны. Из сока ее изготовляли гарпиус, то есть канифоль. Российская химия тогда еще сильно хромала, продукции ее недоставало, а канифоль нужна была многим: и различным предприятиям — сургучным, писчебумажным, мыловаренным, лакокрасочным, и фотографам, и музыкантам. Раньше исходный продукт — живицу брали прямо из деревьев, делая так называемую подсочку, то есть собирая из надрезов сок. Дерево при этом гибло. Карпов же открыл способ извлекать гарпиус, не повреждая лес…

Направляя Кирилла к Карпову, Миков не предупредил, что тот — старый большевик-подпольщик; он назвал только его имя и должность.

— Приедешь, смело иди в контору общества «Гарпиус», — сказал он Кириллу. Объяснил: — Как зайдешь, сверни по коридору налево, постучи в отдельную комнату, там увидишь человека в пенсне и с усиками, а чтобы не ошибиться, спроси, его ли зовут Лев Яковлевич?

Кирилл последовал совету и вскоре прибыл в «Гарпиус». Несмотря на рекомендации Микова, он все же несколько смутился, попав в официальное учреждение и увидев перед собой чиновника. Глаза главного инженера лукаво щурились, а губы подергивала легкая улыбка. Позднее, узнав Карпова поближе, он подметил, что таково обычное выражение его лица, да и речи его была присуща теплая ирония.

Завязался разговор, в ходе которого Карпов как бы мимоходом обронил, что Миков рассказал ему о Кирилле. Он предложил Мерецкову поехать слесарем-механиком на канифольно-скипидарное производство. Это был завод, первоначально построенный Карповым во Владимирской губернии. Он находился вблизи уездного центра — города Судогды. Зачислить Кирилла в списки рабочих завода должен был тамошний главный инженер Яков Вениаминович Снегирев, который по совместительству был еще управляющим местного отделения товарищества по химической обработке дерева.

Потом Карпов перешел к другой теме:

— Миков сообщил мне, что вам можно доверять. — Это был первый случай в жизни Кирилла, когда к нему обращались на «вы». — К вам будут приезжать люди. Если скажут, что от меня или что Миков приветствует вас, знайте по этой условной фразе: прибыли свои. Вам придется устраивать их на ночевки в надежном месте. Потом люди будут уезжать. Если ничего не спросят, значит, так и нужно. Если спросят, например, о том, куда им ехать, называйте один из двух адресов. Адреса не записывайте, выучите наизусть как Отче наш. По нечетным месяцам говорите: «Дворницкая частной мужской прогимназии П.В. Смирнова во Владимире». По четным месяцам: «Проходная химического завода братьев Паниных на улице Шуйского в Иваново-Вознесенске». Оба города лежат от Судогды неподалеку. В случае чего сами купите этим товарищам железнодорожные билеты или подыщите попутную подводу.