Соломон Штрайх - Ковалевская

Чернышевский рекомендовал молодого врача учителем к сестре офицера-революционера В. А. Обручева, Марье Александровне. Разделявший взгляды Чернышевского о полном и всестороннем равноправии женщины с мужчиной в новом обществе, Боков решил помочь своей ученице освободиться от деспотического произвола ее отца, и вступил с нею в фиктивный брак. Дав жене возможность учиться, Боков жил с ней на общей квартире так, как описана в романе «Что делать» жизнь Лопухова с Верой Павловной, предоставляя Марье Александровне полную свободу и не предъявляя ей прав мужа. Вскоре Марья Алексеевна увлеклась Боковым: их брак стал фактическим.

Через год или два Марья Александровна близко познакомилась с И. М. Сеченовым, полюбила его и, по соглашению с Боковым, стала женой своего профессора. Боков сохранил с ними дружеские отношения на всю жизнь и продолжал в семидесятых годах заботиться об удобствах своей бывшей жены, а она тогда еще называла его своим мужем.

После ссылки Н. Г. Чернышевского в Сибирь, П. И. Боков заботился об его сыновьях. До глубокой — старости он чтил память великого писателя-революционера, любил собирать у себя молодежь, разъяснял ей революционный смысл произведений Чернышевского и Добролюбова. В своей врачебной деятельности, с первых ее лет и до конца жизни, Боков был верен заветам шестидесятых годов и относился к ней, как к общественному служению.

Марья Александровна Бокова (1839–1929) росла в семье своего отца, тверского помещика и генерала Обручева, в обстановке, сходной с условиями жизни сестер Корвин-Круковских.

Когда помещичье правительство, испугавшись стремления женщин к высшему образованию, удалило их из медико-хирургической академии, М. А. Бокова-Сеченова уехала доучиваться в Швейцарию. В Цюрихе она получила диплом врача и защитила весной 1871 года докторскую диссертацию. Затем работала в Вене и Лондоне. Вернувшись в Россию в середине семидесятых годов, работала по своей специальности окулиста, переезжая из города в город вместе с Сеченовым.

Отношения Сеченовых и Бокова были одним из примеров созидания нового быта, новых семейных начал. В романе Чернышевского «Что делать?» выведены: Марья Александровна— под именем Веры Павловны, Сеченов — под фамилией Кирсанова, Боков — под фамилией Лопухова. Лишь в конце восьмидесятых годов Марье Александровне удалось получить официальный развод с Боковым и оформить свой брак с Сеченовым.

М. А. Сеченова пережила всех своих друзей-современников, умерла в Москве 90 лет от роду. Умерла «нигилисткой» шестидесятых годов, героиней романа Чернышевского. В завещании писала: «Ни денег, ни ценных вещей у меня не имеется… Прошу похоронить меня без церковных обрядов, как можно проще и дешевле».

Надежда Прокофьевна Суслова (1843–1918) была дочерью крепостного крестьянина графов Шереметевых, у которых он после был главноуправляющим. В начале шестидесятых годов Н. П. Суслова была допущена в медико-хирургическую академию, откуда устранена правительством в 1864 году. Она поехала в Швейцарию; где в 1867 году окончила Цюрихский университет и первая из женщин получила степень доктора медицины.

Суслова участвовала в радикальных петербургских кружках 60-х годов и с 1865 г. состояла под надзором полиции «за открытое сочувствие нигилизму и за сношение с неблагонадежными лицами»; за участие в Интернационале и сношения с эмигрантами ей был воспрещен в 1873 году въезд в Россию, но в том же году это запрещение было отменено. Писала повести, которые печатались в «Современнике», в 1864 году.

Как первая женщина-врач, Суслова имела огромное влияние на стремление русских женщин шестидесятых и семидесятых годов к медицинскому образованию, как средству служения народу. Этим же влиянием вызвано желание С. В. Ковалевской учиться медицине и поехать врачом на женскую каторгу.

В начале шестидесятых годов, когда все эти люди выступили на арену научной и общественной деятельности, реакционные круги уже требовали отмены тех скромных реформ, которые помещичье правительство вынуждено было ввести под давлением крестьянских восстании. Все-таки Сеченов в своих «Рефлексах головного мозга», в этом манифесте материалистического движения эпохи, мог еще иронизировать по адресу тех, кто «в колебаниях общественного мнения видит только хаотическое брожение неустановившейся мысли», кто требует, чтобы «общество оставалось всегда скромным, тихим, благопристойным». Сеченов мог свободно призывать своих учеников работать, «работать всеми силами», помнить, что они «получают высшее образование на последние гроши русского обездоленного мужика, являются неоплатными должниками его».

Реакция вскоре совсем разнуздалась. Когда Сеченов незадолго до приезда Ковалевской в Петербург, попытался выпустить свои «Рефлексы» отдельной книжкой, против него было возбуждено судебное преследование, явившееся по существу преследованием свободной научной мысли, преследованием идей материализма, подрывающих царство обмана и эксплоатации. В своем отношении к Сеченову реакционное помещичье правительство встретило поддержку со стороны либерального общества. Так, например, петербургские профессора, избрав в феврале 1869 года почетным членом университета И. М. Сеченова, поспешили одновременно избрать в почетные члены главного врага «материалистических теорий» и руководителя всех сеятелей религиозного дурмана, московского митрополита. Известный либеральный деятель, бывший профессор К. Д. Кавелин, заявивший, что правительство хорошо поступило, арестовав Н. Г. Чернышевского, писал друзьям, что не желает встречаться с Сеченовым, как с человеком дурного тона и неучтивым.

В такой обстановке женщинам, конечно, трудно было добиться доступа в высшую школу. Рассказы о 1861 годе, когда их допускали к слушанию университетских лекций в Петербурге и других городах, казались невероятными. Когда в конце шестидесятых годов министру народного просвещения было подано ходатайство о разрешении учредить на общественные средства специальные высшие женские курсы, он сказал явившимся делегаткам, что все это затея праздных женщин, а масса вовсе не стремится к науке. Что касается посещения женщинами университета, то министр решительно заявил, что никогда «этого не допустит».

Наперекор реакционной деятельности правительства и поддерживавших его имущих классов, ширилась и углублялась деятельность радикальных и революционных кружков. Изучая естественные науки, главным образом для подготовки себя к служению народу в качестве врачей, учителей и т. п., молодежь собиралась также в кружки для выработки приемов пропаганды в народных массах, для борьбы с царизмом вообще и самодержавием в частности. Уже выявился состав кружков чайковцев, которые через год-два прямо с Аларчинских и подобных им научно-образовательных курсов идут в народ, а вернувшись из этого хождения, приступают К организации революционного общества «Земля и воля». Одновременно с реакционной жестокостью правительства и либеральным прекраснодушием умеренных слоев общества, кипела и бурлила мысль всего честного и нравственно-здорового, думавшего об униженных и обиженных, не хотевшего итти торною дорогою мещанского благополучия и личного самоуслаждения.