Чарльз Верлинден - Покорители Америки. Колумб. Кортес

Из Медельина, родины Эрнана Кортеса, завоевателя Мексики, Колумб через Кордову и Севилью отправился в Кадис, где, несмотря на все старания Фонсеки, флотилия еще долгое время не была готова к отплытию. Колумб был крайне недоволен, что и послужило началом будущих раздоров между ними.

Армада насчитывала три нао[9] и четырнадцать каравелл, некоторые из них с незначительной осадкой были названы кантабрийскими барками. Они служили для обследования побережья и рек.

Впоследствии прославились многие участники экспедиции. К ним относились: Алонсо де Охеда, будущий первооткрыватель, Хуан де ла Коса, картограф из Пуэрто-Санта-Мария, и Понсе де Леон, тоже будущий первооткрыватель. Диего Альварес Чанка, врач из Севильи, и Микеле Кунео, родом из Савоны близ Генуи, были историографами этого плавания. Один из монахов, иеронимит Рамон Пане, был первым этнографом индейцев. Кроме этого, в экспедиции принимали участие около двухсот представителей дворянства, которые надеялись обогатиться в Америке.

Диего Колон, как теперь называли младшего брата Колумба, был, очевидно, его доверенным лицом, так как Бартоломео не смог вовремя вернуться из Франции, чтобы отправиться в плавание с армадой. 25 сентября флотилия покинула наконец Кадис и до самого моря ее сопровождала эскадра венецианских галер, вышедших из гавани одновременно с ней. 13 октября Ферро, последний из Канарских островов, остался позади.

Колумб взял курс несколько южнее, чем в первый раз. Вследствие этого переход был на целую неделю короче, и уже 3 ноября 1493 года они достигли Доминики в дуге Малых Антильских островов.

Лишь однажды они попали в шторм, но он продолжался всего четыре часа. Корабли не отставали друг от друга, у каждого из них постоянно были на виду белые паруса шестнадцати других кораблей. По вечерам на палубе адмиральского корабля совершалось богослужение, во время которого присутствовали и экипажи других кораблей. 3 ноября в лучах тропического зимнего солнца одновременно с Доминики возник целый ряд других островов. Они были названы Мария-Га-ланте по названию адмиральского корабля, Гваделупа, Десеада и Лас-Сантас. Десеада стала впоследствии опорным пунктом всех испанских, английских и французских эскадр, направлявшихся на Антильские острова. Таким образом, курс, проложенный во время второго плавания, был удивительно благоприятным.

На острове Доминика Колумб не сходил на землю. Это решение было для него счастливым, так как жившие там карибы были каннибалами. От имени Католических королей он объявил о введении острова Мария-Галанте во владение их короны. Но ни один туземец не появился.

На острове Гваделупа адмирал пробыл шесть дней, потому что в лесах потерялась одна разведывательная группа. Поспешившие ей на помощь обнаружили лишь остатки празднеств каннибалов. Удалось освободить нескольких пленных, приготовленных для будущих банкетов, и даже было время полакомиться ананасами, пока не привели блуждавших в лесу.

Далее последовали еще несколько островов с именем Санта-Марии: Санта-Мария де Монсеррат, Санта-Мария-ла-Антигуа, в настоящее время Антигуа, Санта-Мария-ла-Редонда, известный теперь как Редонда. Современный Невис Колумб назвал Сан-Мартин. Но пи на одном из этих островов не остались испанские поселения, что позволило англичанам, французам и голландцам позднее с легкостью присвоить их.

Минуя острова Сан-Кристобаль, сан-Эустасио, Саба, Санта-Крус, Виргинские острова и Грасиосу, Колумб прошел по всей дуге между островом Доминика и первым островом Больших Антильских островов — Порто-Рико. У острова Санта-Крус никто не сошел на землю, но там испанцам пришлось выдержать настоящий бой. Вели его всего лишь против семи карибских туземцев, среди которых были две женщины и маленький мальчик. Шлюпка, доставлявшая питьевую воду, столкнулась с однодеревкой, в которой находились дикари. Хотя в шлюпке были двадцать пять испанцев, туземцы заняли оборону. Женщины стреляли из луков как мужчины и обрушили на своих врагов целый град стрел. Один белый был убит, двое ранены. Могло быть намного больше жертв, если бы у испанцев не было щитов. Шлюпка перевернула однодеревку, но туземцы пытались спастись вплавь, посреди моря они вскарабкались на скалу и защищались оттуда, пока не были подавлены численным превосходством и взяты в плен. Даже на адмиральском корабле они своей дикостью нагоняли страх. У одного из них свешивались внутренности. Посчитав его мертвым, его выбросили за борт, но он, придерживая живот одной рукой, доплыл до берега. Находящиеся на борту араваки, братья которых служили пищей для многочисленных пиршеств карибов, умоляли испанцев прикончить этого дикаря, потому что он из мести может поднять весь род. Поэтому его поймали, связали и снова бросили в море. Но ему все же удалось освободиться и поплыть к берегу. На этот раз он долго служил мишенью, пока и не пошел ко дну, оставляя кровавый след.

19 ноября показался Порто-Рико. Там не было столкновений с аборигенами, и 22-го, пополнив запасы воды, адмирал покинул вновь открытый большой остров. Он торопился увидеть Гаити и своих друзей, оставшихся в Ла-Навидаде при первом плавании.

27 ноября они увидели тот берег, где потерпела крушение «Санта-Мария», а год назад было создано первое испанское поселение в Америке. Спустились сумерки, и Колумб велел бросить якоря, как только свинцовый лот коснулся дна. Он не хотел подвергать свой корабль новой опасность.

На всех кораблях было напряженное настроение. За прошедшие два дня они обнаружили четыре уже разложившихся трупа, связанных веревками. На одном еще были видны отдельные части лица с густой бородой, каких не носили туземцы.

На борту зажгли огонь: ни один костер на берегу не ответил им. Дали несколько пушечных залпов: только прибой ответил эхом. Наконец в 10 часов вечера подошло каноэ, на борт поднялся кузен касика Гуаканагари, у которого Колумб провел в прошлом году рождественские дни после гибели «Санта-Марии». Он заверил их, что христиане в Навидаде живы и здоровы, за исключением умерших от болезней и тех, кто пал в сражении.

На следующий день одна группа разведывателей сошла на берег. Навидад был полностью сожжен, до последней балки. Вначале предполагали, что тридцать девять золотоискателей настолько откровенно воспользовались гостеприимством местных супругов, что, разозлившись, в конце концов убили всех до последнего. В действительности же споры из-за женщин, конечно, имели место, но, в основном, среди европейцев. Жизнью должен был заплатить молодой матрос за ревность, которую он возбудил в секретаре Эсковедо, бывшем королевском постельном. Оба эти смутьяна устроили охоту за золотом и женщинами. Но так как они рискнули вторгнуться во владения одного из вождей по имени Каонабо, в жилах которого текла дикая кровь карибов, то там они и оставили свои жизни. После этого Каонабо двинулся на Навидад, где Диего де Гарана оставался один лишь с десятью людьми. У каждого из них было по пять туземных женщин. Трое мужчин были убиты, остальные сбежали к морю и утонули там. Некоторые из них ушли в глубь страны и из охотников превратились в преследуемых. Нашлось достаточно туземцев, чтобы устроить на них кровавую облаву. Так они были наказаны за свою жадность и распутство.