Владислав Дорофеев - Как Черномырдин спасал Россию

С заявлениями по поводу теракта выступили все представители руководства страны, включая президента Ельцина. Правда, он, рассудив, видимо, что не к лицу президенту великой державы отменять свои государственные визиты из-за каких-то террористов, все-таки отправился в Галифакс на встречу глав «Большой семерки». Перед вылетом он сообщил журналистам, что долго сомневался, ехать или нет, но потом все же решил, что премьер и министр внутренних дел справятся с боевиками и без его помощи. А сам он воспользуется случаем, чтобы еще раз лично разъяснить своим западным коллегам сущность дудаевского режима, а заодно и обсудить с ними вопрос о мерах по борьбе с мировым терроризмом.

Наиболее откровенно высказался председатель Совета Федерации РФ Владимир Шумейко: события в Буденновске «полностью поменяли» ситуацию на Северном Кавказе и требуют принятия всех мер, чтобы «немедленно покончить с бандитскими проявлениями». Не мог остаться в стороне и Виктор Черномырдин, прервавший отпуск, чтобы руководить действиями в отсутствие отбывшего в Галифакс президента. Во время телефонного разговора с руководителями чрезвычайного штаба в Буденновске премьер-министр заявил, что «руководство России готово сделать все для спасения людей, попавших в беду».

Три дня с 16 по 19 июня 1995 года вместили в себя две попытки штурма буденновской больницы федеральными спецчастями (в ходе одной из них удалось освободить 61 заложника), контакты главаря боевиков Шамиля Басаева с Виктором Черномырдиным по телефону, очные встречи главаря террористов с представителями российского правительства в Буденновске и, наконец, освобождение большинства заложников и отъезд террористов на предоставленных им автобусах. Миллионы телезрителей стали свидетелями беспрецедентной и отчаянной публичной дипломатии Виктора Черномырдина, который пытался не только спасти заложников. Он поставил на карту собственную политическую судьбу.

В 20.00 18 июня по приказу командующего внутренними войсками Анатолия Куликова боевые действия в Чечне были прекращены. Террористам было предложено немедленно освободить всех детей, женщин и раненых. В ответ в ночь на 19 июня совершена попытка прорыва боевиков в Ингушетию у села Верхний Алкун. Бойцы 137-го особого Владикавказского погранотряда попытку пресекли и боевиков рассеяли. В ту же ночь группа боевиков численностью до 40 человек напала на заставу МВД России близ железнодорожной станции Терек (Чечня). После трехчасового боя боевики отступили, потеряв 12 человек убитыми.

В 1.00 19 июня после очередного телефонного разговора Виктора Черномырдина и Шамиля Басаева из Ставрополя в Буденновск в сопровождении машин ГАИ отбыли 7 автобусов и рефрижератор.

В 10.00 в Грозном в здании миссии ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе. — Ред.) начались переговоры между представителями российского правительства и бывшим генеральным прокурором Чечни Усманом Имаевым, вместе с которым в Грозный прибыл начальник дудаевского департамента культуры полевой командир Ахмед Закаев. Переговоры начались с требований немедленного освобождения заложников. В 17.00 стало известно, что достичь каких-либо результатов участникам переговоров не удалось…

«В течение нескольких минут все будет кончено», — говорил Черномырдин после очередного телефонного разговора с Шамилем Басаевым. Вряд ли он сам верил в то, что говорит.

После освобождения заложников в Буденновске, подчеркивал премьер, начнется переговорный процесс между российской правительственной делегацией и представителями чеченских формирований в Грозном. Вместе с тем он старался выглядеть как можно тверже, бросая: «мы не пойдем на то, что противоречит Конституции», а также — «пощады не будет!» (это в отношении террористов). Он отрицал компромиссы с Дудаевым, декларируя, что цели Москвы остаются теми же — разоружение боевиков и определение статуса Чечни в составе России. Тогда зачем переговоры, если компромиссов не предвидится? Похоже, что в последние сутки захвата больницы вопрос о средствах приобрел наибольшее политическое звучание.

Премьер демонстративно брал инициативу на себя, начав ночью экстренные переговоры. Обещая закончить многомесячную войну. Отдавая — через голову летящего из Канады в Москву верховного главнокомандующего — приказ прекратить боевые действия. Ельцин же из Галифакса грозил бандитам, с которыми «не может быть никаких переговоров». Открыто говорил, что о штурме он заранее условился с Ериным. Ему — в России — вторил Грачев, настаивающий, по сути, на том же самом — силовом — варианте разрешения кризиса.

Два штурма провалились. По словам российских военных, в ходе первого штурма они взяли первый этаж главного здания больницы и захватили бы весь корпус, но неожиданно получили приказ отступать. Приказ отдал Черномырдин.

По возвращении из Галифакса Ельцин не отреагировал на миротворческую инициативу своего премьера. Никак. Не было признаков ни того, что он ее санкционировал, ни того, что действия своего подчиненного он осудил. Президент молчал, а премьер действовал.

Но действовал, будто чего-то опасаясь.

В 13.55 первые группы боевиков под прикрытием живого щита из заложников стали выходить из буденновской больницы и занимать места в подогнанных «Икарусах». Одновременно началась загрузка продовольствия в автобусы и перенесение в рефрижератор тел убитых террористов. Перед началом движения Басаеву, по его требованию, переданы медикаменты и перевязочные материалы. Раненые боевики погружены в автобус со снятыми сиденьями. Их сопровождал врач.

В 16.00 автоколонна с террористами в сопровождении трех машин ГАИ двинулась из Буденновска к селу Стародубское, что в тридцати километрах. Машины ГАИ имели прямую связь с оперативным штабом правительства. С Басаевым была достигнута договоренность, что от Стародубского колонна пойдет без сопровождения. В качестве живого щита в автобусы (в том числе и за руль) сели полторы сотни добровольцев, включая представителей местной администрации, депутатов Федерального собрания, журналистов.

Между тем в телефонном разговоре с Виктором Ериным премьер призывал его вести себя во время движения автобусов с заложниками «пристойно». То есть, по сути, просил не нападать на автобусы.

Действия Черномырдина были беспрецедентно открытыми. В силу российских традиций политики склада Черномырдина вступают на путь столь отчаянной открытости лишь в минуты, когда методы более привычной им «подковерной» (или кабинетной) политики уже не срабатывают. Кого же опасался премьер? Почему просил Ерина вести себя пристойно? Не верил «силовикам»? А они ему вообще подчинялись? По Конституции — нет. Тогда, давая террористам личные гарантии — «как премьер», — он не мог быть уверен, что автобусы с заложниками и террористами не обстреляют по пути. А группе «Альфа» требуется 4–6 секунд, чтобы захватить такой автобус…