Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

Положение в Гватемале становилось все напряженнее, и Эрнесто решил на всякий случай не торопиться с решением. У отца Он Узнал адрес одного из его старых друзей в Мексике, кинорежиссера по имени Улисес Петит де Мюрат. К концу февраля Эрнесто подвел итог своему не слишком прочному финансовому положению:

«Один песо в день за уроки английского языка (испанского, я хочу сказать), которые я даю гринго, и 30 песо в месяц за помощь о работе над книгой по географии, которую пишет местный экономист. Помощь означает перепечатку на машинке и обработку данных. Итого 50, и если принять во внимание, что моя еда и кров стоят 45, что я не хожу в кино и не нуждаюсь в медицинском обслуживании, то этого больше чем достаточно».

Несмотря на этот «обильный» доход, Эрнесто задолжал за жилье за два месяца. Он сводил концы с концами, найдя работу по рисованию уличных реклам. Между тем «кажется, что лучшая из возможностей никак не оправдается, так как члены кооператива не очень-то стремятся платить доктору». Отношения Эрнесто с Ильдой Гадеа становились все лучше под воздействием присущей обоим интеллектуальной пытливости. У них обнаружились общие интересы в поэзии; она дала ему книгу Сесара Вальехо, а Эрнесто ей — Хуана де Ибарбуру. Ильда познакомила его с творчеством Леона Фелипе и Уолта Уитмена. Выяснилось, что они оба без ума от киплинговского стихотворения «Если...». Когда разговор зашел о прозе, Эрнесто рассказал ей о романах «Шкура» Курцио Малапарте и «Мамита Юнай» Карлоса Фальяса. Она помогла перевести книгу Уайта и одолжила спою пишущую машинку. Все это сопровождалось долгими и увлекательными спорами о марксизме, в ходе которых Эрнесто упрекал Ильду за то, что она тратит впустую время, пытаясь активно работать в либеральной народной партии, такой, как АНРА. Ее лидер Виктор Рауль Айя де ла Торре прибыл в Гнатемалу и произвел на доктора Гевару негативное впечатление. Так или иначе, у Эрнесто и Ильды обнаружилось нечто родственное в отношении к умственным занятиям; они вели долгие беседы и порой целыми днями гуляли за городом.

Однажды, когда они отправились в Сакатепекес, чтобы посмотреть сельский праздник, то сильно задержались, и не знали, как вернуться в город. Ильда очень беспокоилась, что придется там же заночевать: «Что подумают в моем пансионе?» Эрнесто все же удалось найти возможность доставить ее в столицу. С какой стороны ни взглянуть, это было интеллектуальное и притом весьма консервативное общение.

Примерно в это же время Эрнесто сделал Ильде формально предложение. Он рассказал ей, что у него была интрижка с медсестрой в больнице, где он время от времени бесплатно работал, но он совершенно вольная птица. Ильда была встревожена и предпочла не разговаривать на эту тему.

К апрелю с жильем у Эрнесто стало совсем плохо, так что ему пришлось отправиться в общежитие кубинцев, где он спал вместе с ними на полу. В конце концов ему сообщили, что поданное заявление о приеме на работу в области Петен отклонено.

В написанных позднее мемуарах и Рикардо Рохо и Ильда голос утверждали, что Эрнесто не получил работу потому, что отказался вступить в Гватемальскую коммунистическую партию (ГКП), что было условием приема. Ильда вспоминала также, как возмущенный Эрнесто заявил Херберту Цейссигу, молодому коммунисту, что он «может и решил бы вступить в ГКП, но не ради того, чтобы получить работу». Безнравственность и оппортунизм вызывали у него отвращение. Гватемальская виза Эрнесто кончалась, и он решил покинуть страну, чтобы вскоре вернуться туда. Ильде он сказал: «До свидания, она была уверена, что он никогда больше туда не приедет, что его бродяжий дух окажется сильнее, чем интерес к Гватемале. Эрнесто оставил ей на хранение свои вещи и обещание извратиться.

Он направился и Сальвадор, соседнюю с юга страну, проделав «полпути пешком, а полпути автостопом». При переходе границы сальвадорская полиция конфисковала некоторые из его книг. В Сальвадоре он был в основном занят разговорами об аграрной реформе и чтением стихов случайным знакомым. К счастью, за этим не последовало значительных неприятностей, если не считать совета больше говорить о поэзии и меньше о политике. Неделей позже он снова был в Гватемале и рассказывал друзьям, насколько ужасна ситуация в Сальвадоре, как власти на деньги владельцев плантаций создавали вооруженные банды, и делился опытом общения с полицией.

В письме матери Эрнесто воодушевлено рассказывал о руинах городов майя, которые посетил, но отрицал самую мысль о чтобы стать археологом: «Кажется несколько парадоксальным сделать главной целью своей жизни исследование чего-то, давно уже умершего и не влияющего на жизнь». Он подтвердил, что его практически устремления сосредоточены на чем-то вроде генетики, но единственное, в чем казался уверенным, было то, что «Латинская Америка явится сценой моих приключений, куда важных, чем я мог бы представить; я действительно думаю, приехал для того, чтобы понять эту землю, и я со всей определенностью чувствую, что латиноамериканцы отличаются от всех остальных жителей Земли».

Интересно, что только в этом письме он впервые называет имя Ильды своим родным (Эрнесто, скромник, рассказывавший в своих письмах обо всем, кроме любовных интрижек!): «Я при любой возможности пью мате и веду бесконечные дискуссии с товарищем Ильдой Гадеа, сторонницей АНРА, которую я со своей обычной деликатностью пытаюсь убедить расстаться с этой дерьмовой партией. Как-никак, у нее золотое сердце, и она помогает мне во всех перипетиях повседневной жизни (начиная с поисков жилья)».

Спустя много лет отец Эрнесто нашел в старых бумагах сына черновик статьи о Гватемале, написанный в том апреле и озаглавленный «Дилемма Гватемалы», проект, в котором Эрнесто дал краткую характеристику напряженной гватемальской ситуации. Окончание этих записок стоит здесь привести, так как из него видно, о чем он тогда думал: «Пришла пора, когда нужно большой дубинке противопоставить другую большую дубинку, а если уж придет время умереть, то лучше сделать это как Сандино, а не как Асана Мануэль Асана-и-Диас, президент побежденной республиканской Испании».

15 мая началась последняя глава неосуществленной гватемальской революции. ЦРУ, за спиной которого стояла компания «Юнайтед фрут», готовило государственный переворот, и когда в страну прибыло судно с грузом чехословацкого оружия — из-за американской блокады правительство Арбенса не могло купить оружия больше нигде — это послужило предлогом для осуществления плана. Небольшая армия наемников во главе с полковником Кольосом Кастильо Армасом, дожидавшаяся своего часа на гондурасской границе, вступила в действие. Наемников вооружило и финансировало ЦРУ, их снабжение осуществлялось самолетами, летавшими из Никарагуа, в которой к тому времени утвердилась диктатура Анастасио Сомосы.