Александр Ткаченко - Крымчаки. Подлинная история людей и полуострова

– Какой ты грузчик, если живешь в таком доме?

– Вот документы на дом, все законно.

– Законно – это хуже всего, плевали мы на законы.

– Я пойду по судам, – сказал Давид…

– Вот именно, по судам, а там все уже наши. Убирайся отсюда… пока тебя не стрельнули, – сказали кожаные тужурки… – В этом доме будет жить семья начальника районного ГПУ. Ну, тебе мало этого? Даем три дня…

10

Давид вышел на улицу, Бася пошла за ним…

– Останься с детьми, я скоро вернусь.

Он пошел по родному городу, слезы подступали к горлу. Друзья начали подыскивать квартиру под съем… Но Давид уже не мог пережить этого… И как только он вспоминал об Олечке, Семене, Аркадии, Женечке, Симочке и о Басе, о том, что им придется уйти из дома, в котором они все так уютно жили, он не мог, не мог… Удар настиг его у Салгира, где он сидел на мостках и глядел на воду. Его так и нашли лежащим на берегу. Правая рука и правая нога лежали в воде против течения и шевелились в последний раз на этой земле.

11

Хоронили его по всем крымчакским обрядам. Пришли пожилые мужчины и женщины, положили Давида головой на северо-запад в прямоугольной могиле с заплечиками, переложив перед этим яму деревянными дощечками, и засыпали землей. По дороге на кладбище мужчины и женщины разделились. Мужчины обращались в молитвах и пенье к богу Тенгри, женщин же не пустили за ворота. Одна Бася, несмотря на запрет, прошла к могиле и простояла все время похорон, правой рукой подпирая щеку. У часовни поминали Давида водкой, чоче и амин имерта, то есть запеченными яйцами. На седьмой и тридцатый день сама уже Бася устроила ткун, поминки… Но все это уже происходило в большой и низкой комнате с верандой, куда на следующий день после смерти Давида была выброшена совдепами Бася с детьми. И началась совсем другая жизнь у семьи Давида Зенгина… Со всем другая.

12

Община стала помогать Басе, дети, все, кроме маленькой Симы, начали ходить в школу. От Давида осталось немного денег, о существовании которых знала только Бася, но это не спасало. Дети были красивыми, особенно девочки. И вот, когда им исполнилось 15 и 16 лет, пришли в дом свататься два брата-татарина, которые были старше их лет на восемь. Бася не нарадовалась, и состоялась свадьба. Но девочки не понимали, зачем и куда они должны были уходить из дома. В общем, что-то не сложилось у двух братьев-татар и двух сестер-крымчачек, и ровно через год обе вернулись домой почему-то очень счастливые.

– Ну, они другие, другие, совсем не такие, как мы. Мы все время смеемся, – говорили сестры.

Их новый, теперь уже не собственный дом оказался тоже в центре города. Они делили большой внутренний двор с еще примерно десятью квартирами. Люди как-то жили, помогали друг другу. Юг есть юг, на юге люди добрее и мягче, теплее. Бедность и сиюминутность маленьких радостей объединяли их, они давали друг другу в долг спички, керосин, деньги, могли выслушать…

13

Как-то все стало устраиваться. Оля и Женя через два года снова вышли замуж. Оля – за азартного и доброго русского парня, отслужившего на флоте, Женя – за добродушного крупного хохла Ефима и даже уехала жить с ним в Россию. Оля же осталась с Петром в Крыму. Мужчина появился в доме – и все пошло на лад. Он был работящий, веселый. Семья стала жить лучше. Подросший Семен стал работать на железнодорожной станции, Аркадий поступил в летное училище. Все налаживалось. Бася часто ходила на могилу Давида и все рассказывала ему, и он словно радовался вместе с ней. Прожили так в тесноте и в относительном счастье почти десять лет, в доме у Ольги и Петра появились еще двое детей. Но судьба снова обрушила на семью Баси невыносимые испытания. Это ужасно, когда рок уносит не только целый народ, но и многие его капельки в океан небытия… Война. Вторая мировая!

14

Петр понимал, что может случиться с семьей, тем более с крымчакской. Немцы еще не дошли до Крыма, а уже все знали о том, какая бойня развязалась. Он понимал, что должен будет воевать, и был уже призван на фронт. Поэтому он решил отправить семью в эвакуацию. Инстинкт сильнее знания. Он посылал двоих маленьких детей Валеру и Людмилу с женой и бабушкой и еще с девочкой Симой в никуда, даже не представляя, какие страдания выпадут им в эти три года. Петр погрузил семью в товарный вагон с тысячами беженцев, и они медленно поплыли вместе со всеми в сторону керченского пролива, в сторону переправы на Кубань. Он посылал их на Волгу, к своей родне… Именно этим он спас их всех от того, что случилось буквально через два месяца после взятия немцами Крыма.

15

В вагоне было битком народу. Томительно тянулись часы однообразной езды. Затем – переправа, и вдруг совсем недалеко от Волги на состав с эвакуированными посыпались с неба бомбы под никогда не слышанный людьми вой и рев самолетов. Состав был разгромлен полностью посреди волжской степи, и те, кто остался жив, уходили в сторону реки в надежде перебраться на ту сторону горя. Басе удалось уцелеть вместе с Олей, Симой и детьми, но все, что было с ними, весь домашний скарб был сожжен и разбросан взрывами. Осталось только то, что было на них. Пешком вместе со всеми они потянулись к переправе. А там, чтобы попасть на паром, нужны были и удача, и риск…

16

С ними рядом все время шел раненый военный, которому понравилась пятнадцатилетняя Сима. Он говорил Басе шутя:

– Ой, красавица! Подрастет – женюсь…

Бася, печально улыбаясь, говорила ему:

– Какое там женюсь, выберись отсюда хотя бы сам живой.

– Я-то выберусь, – сказал твердо военный. – И вам помогу.

В поле, перед паромом простояли несколько дней. По ночам было холодно, укрывались соломой, надерганной из стожков. Военный все время пропадал где-то, но приходил снова то с куском сахара и кипятком, то с банкой тушенки…

– Вот, Бася, корми мою невесту и всю компанию.

А невеста улыбалась, а потом заикалась от страха и ужаса при звуке самолетов, раскалывавших небо на куски. Два или три раза бомбили. Опять кое-как уцелели. И вот наконец погрузились на огромную баржу, и она начала переправляться через Волгу.

17

Вскоре, опять налетели самолеты, по ним откуда-то стреляли, опять они бомбили. Но все сидели неподвижно, как мертвые, потому что знали, что баржа старая, и если начнется беготня с борта на борт, то она перевернется. Один раз немец попал. Раненого военного не было с ними, он где-то, видимо, промышлял для неожиданно обретенной семьи. Однако, когда баржа причалила к берегу, вынесли несколько убитых. Среди них оказался и тот военный. Он лежал на земле как-то одиноко и сиротливо, ожидая вместе с другими мертвыми телеги или полуторки. Бася подошла к нему, постояла, поплакала и ушла к детям.