Павел Белов - За нами Москва

Из Серпухова я отправился в Борис-Лопасню, куда переместился штаб корпуса. Приехал ночью, усталый и раздосадованный разговорами с Верхоловичем и Жуковым.

Отдыхать было некогда. До начала контрудара оставались считанные часы. Нужно было успеть поставить новые задачи командирам частей и соединений. Начальник штаба предусмотрительно собрал уже командиров и комиссаров.

- Павел Алексеевич, погодите минутку, - сказал мне перед совещанием Щелаковский. - Получен приказ о награждении. Многие бойцы и командиры, отличившиеся на Украине, награждены орденами и медалями. Вы поздравьте сейчас тех, кто присутствует здесь, а я позабочусь, чтобы сегодня же узнали о наградах в полках и эскадронах. Ведь завтра бой.

Совещание было очень кратким. Я выслушал доклады командиров о готовности войск и отдал приказ о начале наступления.

Мы плохо знали, какие силы противостоят нам. Кроме того, я не был уверен, что ослабленные дивизии 49-й армии (5-я гвардейская и 60-я стрелковая) смогут прорвать оборону противника и обеспечить ввод в прорыв конно-механизированной группы. Поэтому я принял решение: утром одновременно с войсками 49-й армии пойдут в наступление передовые отряды обеих кавалерийских дивизий - каждый, в составе кавалерийского полка, усиленного танками и поддержанного всей дивизионной артиллерией. Надо было сделать так, чтобы первый удар по врагу получился как можно сильнее. Удастся стрелковым дивизиям и передовым отрядам кавалерии прорвать оборону противника - в бой будут сразу же введены главные силы группы. А если прорвать оборону не удастся, то передовые отряды смогут выявить систему огня противника, уточнить его силы, захватить выгодные рубежи для последующего наступления группы.

По правой «клешне» фон Клюге

Рано утром штаб корпуса снялся с места и направился ближе к фронту - в Верхнее Щахлово. Я выехал туда же по другой дороге - по которой должны были двигаться 145-я и 31-я танковые бригады.

Хорошо зная командиров своих дивизий и полков, я верил в их знания и опыт. Им известны задачи и общий замысел операции. Сейчас, когда наступление началось, каждый занят своим делом. А частые телефонные звонки, указания и уточнения сверху только отрывают командиров от руководства боем, действуют на нервы. Поэтому я не хотел вмешиваться в их дела, пока того не потребуют чрезвычайные обстоятельства.

А танки меня беспокоили. Если судить по документам, то в составе группы их насчитывалось несколько сотен. Может быть, даже иные фронты не имели в то время столько танков. Но увы - все это только на бумаге.

112-я танковая дивизия полковника А. Л. Гетмана находилась в резерве: ее устаревшие машины использовать в первом эшелоне было нецелесообразно. А из танковых бригад М. Д. Соломатина и А. Г. Кравченко прибыло всего по полтора десятка танков. Командиры бригад объясняли это неопытностью и слабой подготовкой только что сформированных экипажей и другими объективными причинами. Но мне все больше казалось, что причина не столько в этом, сколько в слабой организованности, в отсутствии жесткого контроля.

С юго-запада доносились приглушенные звуки артиллерийской канонады. Стрелки и спешенные кавалеристы уже вели бой. И танки там были очень нужны.

Как всегда, со мной отправился адъютант. Мы ехали по пустынной дороге, исполосованной следами гусениц. Иногда встречались отдельные бойцы, повозки с ранеными. Увидели два танка, укрытых под высокими деревьями. Поговорили с танкистами. У них, оказывается, кончилось горючее, ждали, когда подвезут. А одной машине требовался небольшой ремонт. Люди были искренне огорчены тем, что не могут помочь товарищам, вступившим в бой.

Поехали дальше. Гул артиллерии становился все явственнее. На западе виднелись на горизонте черные точки. Это немецкие самолеты. Они беспрепятственно бомбили наши боевые порядки. Как было не помянуть недобрым словом тех, кто отобрал выделенные для нас авиационные дивизии!

Нам предстояло переправиться через реку Нару, протекающую перед Верхним Шахловом. Моста не оказалось. Саперы только собирались строить его. На берегу ожидали переправы несколько автомашин, повозки и три танка.

- Загорают вояки, от боя сторонятся, - недовольно буркнул Михайлов.

Но он ошибся. Командиры танков, три молоденьких младших лейтенанта, только что окончивших училище, тяжело переживали вынужденную остановку.

- Что нам делать, товарищ генерал-майор? - обратился ко мне один из них. - Может быть, где-нибудь другой мост есть?

- Мостов нет, - ответил я. - Переправляться будем вброд. Тут мелко.

- А если застрянем? Нам тогда головы поснимают.

- Надо, чтоб и головы и танки целы были. Переправляться будем по одному. Один танк застрянет - другие его вытащат.

Старший лейтенант Михайлов вместе с танкистами разыскал мелкое место. Я забрался на башню танка. Водитель медленно двинул его вперед.

Взбаламучивая воду, стальная громадина поползла по дну реки. На середине мне показалось, что вода вот-вот хлынет в жалюзи, зальет двигатель. Но водитель прибавил скорость, и танк, весело фыркнув мотором, выскочил из холодной воды. Из открытого люка радостно улыбался командир машины:

- Спасибо, товарищ генерал!

- Одним «спасибо» не отделаетесь. Автомобиль мой за речкой остался. Везите теперь меня в то село, - показал я.

В Верхнем Шахлове я не нашел штаба корпуса. Как выяснилось потом, он застрял со своими машинами на том берегу реки в ожидании переправы. Танкисты повезли меня дальше, в соседнее село, где расположился штаб 5-й имени Блинова кавалерийской дивизии.

Генерал-майор Баранов сидел в избе за столом у полевого телефона. Шинель распахнута, лицо красное, возбужденное. Сжимая в широкой ладони телефонную трубку, говорил что-то резко и хрипло.

- Какие новости? - спросил я.

- Не очень хорошие, - ответил Баранов. - Немцы держатся цепко. Тут их не батальон - побольше.

- Продвижение есть?

- Совсем маленькое. Не идем, а ползем.

Я связался по телефону с командирами других дивизий, позвонил командирам передовых отрядов. И отовсюду слышал похожие один на другой ответы:

- У противника в лесу сплошная линия обороны!

- Немцы упорно сопротивляются. Сильный пулеметный и минометный огонь!

- Немцев много!

- Немцев очень много!

Командир полка, штурмовавшего деревню Екатериновку, сказал в сердцах:

- Сюда бы того, кто разведку производил. Тут, товарищ генерал, не рота в деревне, а целый, наверно, полк.

Я приказал командиру точнее разведать систему немецкой обороны и постараться захватить пленных для допроса. Разговор был прерван командой «Воздух!». Нарастало гудение самолетов. По звуку моторов я определил: фашистские бомбардировщики. Вопросительно посмотрел на Баранова. Тот махнул рукой: