Анна Цомакион - Джузеппе Гарибальди. Его жизнь и роль в объединении Италии

Утром 13 мая на помощь Удино прибыло значительное подкрепление войсками и оружием. В этот же день доблестный защитник Рима получил звание дивизионного генерала. То же звание дано было полковнику Розелли, которому Мадзини вверил главное начальство над войсками. Это распоряжение было результатом недоброжелательного отношения диктатора к Гарибальди, что ни для кого не составляло тайны; но, чуждый мелочного самолюбия, всецело преданный отечеству, герой покорился; он готов был сражаться в качестве простого солдата.

Гарибальди двинулся в Монте-Фортино с целью отрезать армии Фердинанда сообщение с Неаполем. Надеясь получить подкрепление от генерала Розелли, он заставил неприятеля сосредоточить свои силы и вынудил его атаковать. Видя свое численное превосходство, неприятель начал наступление. Но Гарибальди всегда умел вовремя приготовить неожиданный сюрприз противнику, и в этом случае, по своему обыкновению, стойко выдерживал натиск неаполитанцев. В пылу сражения он был выбит из седла и отброшен сажени на полторы от лошади. Была минута, когда его считали умершим, но Гарибальди быстрым прыжком вскочил на лошадь и, размахивая саблей с надетой на шее шляпой, чтобы быть узнанным, продолжал возбуждать храбрость своих товарищей. Вскоре, однако, сказалось численное превосходство неприятеля; пришлось просить подкрепления у Розелли; тот отказал. Не смущаясь этим отказом, Гарибальди пустил в ход свои единственные два орудия и после страшной схватки прогнал неприятеля обратно в Велетри. Фердинанд успел уже бежать из города. Потеряв надежду взять его в плен из-за неприбытия своевременного подкрепления, Гарибальди просил у Розелли разрешения отрезать неприятелю отступление в Неаполь; но и на это предложение последовал отказ. Таким образом, блестящая победа при Велетри не принесла тех серьезных выгод, которые могли быть достигнуты, если бы Мадзини иначе отнесся к своему старому другу.

Когда от триумвирата последовал приказ привести в Рим войска, бывшие в деле при Велетри, Гарибальди протестовал против такого сосредоточения всех боевых сил в городе, открытом для неприятеля на протяжении 24 верст в окружности. Он заявил, что мало надеется на возможность серьезного и продолжительного отпора при таких условиях. Гарибальди предлагал перенести правительство республики подальше в горы и искать союза с восставшими против Неаполя сицилианцами. Мадзини решительно отверг этот проект Гарибальди. Между тем, Луи-Наполеон, тогда уже президент Французской республики, послал генералу Удино письмо, в котором, выражая свое негодование по поводу приема, оказанного последнему в Риме, приказывал ему для “поддержания военной чести” немедленно возобновить враждебные действия против республики. Однако пресловутая “военная честь” служила ширмой, за которой скрывались клерикальные устремления, а эти последние были маской, прикрывавшей династические и чисто личные виды авантюриста-президента. В основе политики Луи-Бонапарта касательно Папской области лежало опасение, что австрийцы отнимут у него честь реставрации папского престола и лишат его связанных с этой “честью” практических выгод. Руководствуясь полученными инструкциями, Удино двинул свои войска за сутки до окончания перемирия среди глубокой ночи. Обманув стражу, охранявшую ворота “Четыре ветра”, криком “Да здравствует Италия!”, он занял эту позицию, составлявшую ключ ко вступлению в Рим, и овладел городскими предместьями.

Первые пушечные выстрелы разбудили Гарибальди, только что вступившего в город со своим отрядом, измученным в сражении при Велетри. Вскочив на лошадь, он бросился к воротам св. Панкратия, но, узнав, что “Четыре ветра” заняты неприятелем, тут же мысленно решил, что Римская республика погибла. По своей привычке быстро схватывать все подробности положения, Гарибальди немедленно увидел, что прежде всего ему необходимо занять виллу Корсики как пункт наиболее важный. Несколько раз вилла переходила из рук в руки; люди гибли, как мухи; все дорожки парка были покрыты трупами, но ничто не могло удержать бешеного натиска гарибальдийцев. Была минута, когда в большой зале дворца на втором этаже внезапно выросла конная статуя. Это гарибальдиец Массива в мгновение, когда победа, казалось, улыбнулась осаждавшим, пришпорив коня, вскочил на террасу и оттуда стрелою понесся по лестнице в залу. Несколько выстрелов в упор положили конец подвигам героя. “Я много видел страшных сражений, – говорил Гарибальди, – но ни одно из них не может сравниться с бойней на вилле Корсини”. Дело продолжалось 14 часов. Гарибальди оставил виллу последним; его пончо было все пробито пулями, но ни одной раны не оказалось на его теле. На 10 июня Розелли назначил вылазку в надежде оттеснить французов; но вылазка не удалась, и 13 началась бомбардировка. Пули и ядра осыпали город, не щадя ни Ватикана, ни собора св. Петра, ни Сикстинской капеллы, оставляя следы разрушения на фресках Буонаротти, да Винчи, Рафаэля. Великая нация позабыла свою руководящую роль носительницы культуры и беспощадною рукою губила завещанные веками создания человеческого гения. 20 образовались уже три бреши; в ночь с 20 на 21 было взято два бастиона. На всех колокольнях раздавались удары набата. Все было потеряно. 30-го французы взяли остальные бастионы.

Гарибальди с ружьем в руках, так же, как другие офицеры, затерянный в рядах, послал последний прощальный залп генералу Удино. Народное собрание признало дальнейшее сопротивление невозможным. Пригласили в собрание Гарибальди. Он явился покрытый кровью, закопченный пороховым дымом, и предложил очистить одну половину города и укрепиться в другой.

– Сколько же времени, в таком случае, продлится сопротивление? – спросил кто-то.

– Несколько дней, – отвечал Гарибальди.

После этого ответа решено было сдать город. Римская республика отошла в область истории.

3 июля в четыре часа пополудни французская армия вступила в Рим, неся французское знамя на одном древке с папским. Но в зале народного собрания в Капитолии депутаты продолжали провозглашать республику до той минуты, пока не были вытеснены французскими солдатами. Тогда Гарибальди с 2500 человек пехоты, 400 человек кавалерии и одним горным орудием, сопровождаемый Анитой, вышел из города по направлению к Тиволи. К людям, последовавшим за ним, он обратился с такою речью:

– Вас ожидает зной и жажда днем, холод и голод ночью. Усталость и опасности будут вашей наградой; у вас не будет ни крова, ни отдыха; вам грозит безусловная нищета. Вам предстоят: бодрствования до потери сил, изнурительные переходы и сражения на каждом шагу. Кто любит Италию, следуй за мной!