Мишель Кармона - Мария Медичи

Винта считал, что для камерфрау, в обязанности которой входило повсюду возить за королевой ее ленты и цветы для прически, не обязательно быть дворянкой. Но Генрих не уступил и пригрозил отослать Леонору во Флоренцию.

Кто же такая Леонора Галигаи, присутствие и положение которой в королевской семье вызвало первую из многочисленных последующих ссор? Вот как описывает Мишле первую встречу короля и Марии Медичи в Лионе: «У входа в покои королевы днем и ночью пребывала некая черная карлица со зловещим взглядом, глаза ее горели как адский пламень. Но это вовсе не дьявол. Особа эта играет очень важную роль при дворе — молочная сестра королевы, синьора Леонора Дози, дочь плотника, украсившая себя благородной фамилией Галигаи. Ей не откажешь в уме…».

Отец Леоноры купил фамилию Галигаи — очень известную во Флоренции, ее упоминает Данте в Раю — у последнего разорившегося отпрыска этой семьи.

Ее служба при королеве незаметна. Никто не видит, как она проходит по галереям Лувра — дверь из ее небольших трехкомнатных апартаментов ведет прямо в покои королевы. Леонора живет скромно.

Как камерфрау королевы она получает 6000 ливров жалованья в год плюс 972 ливра на питание, разбогатела благодаря милостям Ее Величества.

Королева привыкла к ежедневным свободным беседам с ней наедине, которыми Галигаи пользовалась, чтобы руководить королевой, давать ей советы и помогать в ее делах.

Со временем в сундуки Леоноры потекли рекой редчайшие ковры, стулья и кресла, покрытые алым бархатом и полосками золотой ткани, зеркала в рамах из эбенового или розового дерева, дюжины платьев и рубашек, серебряная посуда, драгоценности, страсть к которым была неумеренной.

Леонора сначала сняла, а потом купила особняк Пикиньи на улице Турнон и поручила итальянскому архитектору Франческо Бордони его роскошно отделать. Позже она купила земли и замок Лезиньи.

Несмотря на предубеждение, Генрих время от времени вознаграждал ее: в 1609 году он согласился передать в ее распоряжение только что созданные финансовые пошлины. Он явно не знал стоимости подарка, сделанного им. Но услышав через некоторое время, что это принесло Леоноре 90 000 ливров, он громогласно пообещал, что «она будет ими распоряжаться не более четырех лет и больше от него ничего не получит».

У Леоноры очень слабое здоровье. В ноябре 1604 года даже подозревали водянку. Мария Медичи распорядилась читать молитвы за ее здоровье в церквях Парижа. Леонора уехала на воды в Форж, вернулась поправившейся, но потом снова тяжело заболела, ее мучили частые обмороки. Она даже начала подумывать о возвращении во Флоренцию — воздух Франции был явно вреден для ее здоровья, — но этому решительно воспротивился Кончини, понимавший, что без Леоноры с его влиянием в Париже будет покончено.

Она постоянно ссорится с мужем. Ришелье, который началом своего возвышения был обязан семье Кончини, описывает в своих Мемуарах ссоры, в результате чего они, собственно, и расстались. Кончини признавал, что необычайный успех пришел к нему стараниями жены, но добавлял, «что она содрала с него за это хорошенькую плату». Он даже подумывал объявить ее сумасшедшей и упрятать в Канский замок. Во время их встреч королеве частенько приходилось вмешиваться, чтобы не допустить крайностей.

Королева сама страдала от все более мрачных настроений Леоноры. Ришелье писал: «Все эти семейные неприятности с мужем, желания которого не совпадали с ее собственными, и придворные тоже чрезвычайно подорвали ее здоровье, и она несколько повредилась рассудком. Леонора вообразила, что все, кто на нее ни посмотрит, околдовывают ее; все это настолько печалило, что она стала избегать общества других людей и даже перестала видеться со своей доброй повелительницей, а когда с ней встречалась, то оскорбляла ее, называя „неблагодарной“ и „тупицей“».

Леонора держала королеву в своей власти, потому что своим живым умом превосходила ее — несколько ленивую, не очень умную и в глубине души легковерную, но при этом необыкновенно корыстную. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Леонора этим широко пользовалась, а вместе с ней — ее муж Кончино Кончини, которому она обеспечила состояние и карьеру.

Фавориты: Кончино Кончини

В отличие от Леоноры Кончино Кончини был благородного происхождения, что удостоверялось в записке Великого герцога Тосканского, переданной Генриху IV: «Кончино Кончини, из графов де ла Пенна, оказавших важные услуги Великому герцогу Тосканскому и королеве. Он принадлежит к семье, пользующейся расположением Их Высочеств, и хотел бы обосноваться во Франции, стать верным и прилежным слугой и снискать милость Ее Величества, служа ей повсюду и даже в бою. Его Высочество был бы весьма признателен за хороший прием».

Кончино Кончини учился в университете Пизы, но по молодости вел весьма беспорядочную жизнь. В своих Мемуарах Бассомпьер приводит беседу, которая состоялась за несколько месяцев до его смерти: «Если бы вы не знали, насколько низко я пал [Бассомпьер жил во Флоренции в 1596–1597 гг.], то мне пришлось бы это от вас скрыть. Но вы видели меня живущим в распутстве, то в тюрьме, то в ссылке, чаще всего без денег. Я рожден дворянином и от хороших родителей, но когда приехал во Францию, у меня не было ни единого су, а долгов — на восемь тысяч экю [или 24 000 ливров]».

Дядя Кончини был могущественным государственным секретарем Великого герцога Тосканского. Именно он вел переговоры о браке Марии Медичи и пытался навязать своего племянника в свиту королевы. Именно навязать, потому что, по правде сказать, Великий герцог был крайне враждебно настроен к нему. Пришлось прибегнуть к помощи Великой герцогини Кристины: Кончини пообещал никогда больше не возвращаться во Флоренцию и поклялся, что едет во Францию «сделать состояние или умереть». Этот последний довод сломил сопротивление Великого герцога.

Молодой Кончини отличался хорошим сложением, имел прекрасные манеры и был чрезвычайно умен. Обворожительный мужчина, он знал, что поездка во Францию — это последний шанс изменить жизнь. На корабле он было заскучал, но увидев, какое важное положение при Марии Медичи занимает Леонора, тут же начал усиленно за ней ухаживать. Когда в Марселе они сошли на берег, то считались уже помолвленными.

Генрих IV относился с предубеждением к Кончини, затем недоверие сменилось глубоким отвращением. Узнав в Лионе о проекте брака Леоноры и Кончини, Генрих решительно этому воспротивился и заявил, что Леонора должна выйти замуж за француза, если желает остаться во Франции.