Вениамин Цукерман - Люди и взрывы

У нее был отличный музыкальный слух, который мы с братом в известной степени унаследовали. Было еще немаловажное качество — память на музыку и стихи. Читала наизусть лермонтовские «Песню про купца Калашникова» и «Демона». Хорошо запоминала цифры и формулы. В Петербурге закончила Высшие женские курсы, превосходно знала геометрию, алгебру и тригонометрию. После смерти мужа работала и обеспечивала небольшую семью.

Первый инсульт случился до войны — в 1935 году. После него она перестала работать. Последний — в Москве, в ночь с 28 на 29 марта 1944 года. За несколько дней до этой даты я начал упорно думать, как получить не одиночный «кадр», а серию последовательных во времени рентгеновских снимков процесса взрыва. Думал упорно — днем и ночью: придумать что-либо новое можно только таким образом.

Около двух часов ночи пришло долгожданное озарение. Надо использовать детонирующий шнур как устройство, задающее временные интервалы между «кадрами». Тогда на одной рентгенограмме можно получить несколько «кадров».

Задача была почти решена, когда в соседней комнате раздался странный звук. Бросился туда. Мама лежала на полу у выключателя в двух метрах от своей кровати. Дыхания не было слышно. Неужели это конец? Мама, не умирай!

Сколько раз я корил себя. Собирался перенести выключатель к ее кровати. Работа небольшая, но так и не собрался ее выполнить. Да и во втором инсульте в Казани я также был виноват. Нашел тогда обрывок старого провода с шелковой изоляцией, который использовал для подключения электрической розетки к сети. Хорошо знал: старые провода ненадежны, при перегрузке могут вспыхнуть. Так и случилось. Огонь в одну минуту охватил весь провод. Пожар быстро потушили. Но мама испугалась, и к вечеру того же дня случился второй инсульт. А внимание? Как часто только после смерти самого близкого человека начинаем понимать, какую невосполнимую утрату мы понесли. Как мало мы для него сделали. Угрызения совести мучают потом всю жизнь, но приходят они слишком поздно. И снова мучаюсь сознанием, что в свое время не перенес выключатель к кровати... Всего несколько метров...

ПЕРВАЯ НАГРАДА 

5 октября 1944 года в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями большой группы научных и инженерно-технических работников, занимавшихся во время войны разработкой и исследованием различных боеприпасов. В списке награжденных оказалось несколько работников Академии наук. Ю. Б. Харитон был награжден орденом Красной Звезды, я — орденом «Знак Почета». Для обоих это были первые правительственные награды.

Главным событием 1945 года была, разумеется, наша победа над фашистской Германией. День Победы, как и первый день войны,— незабываем. С утра ходили слухи, что вечером 9 мая будет выступать Сталин. Я с Иринкой в 5 часов вечера отправился на Красную площадь. Она была до краев заполнена народом. Ощущение великого праздника и всеобщего ликования не проходило. Незнакомые люди плакали, смеялись, целовались... Грядущие дни казались светлыми и праздничными. Обсуждались ближайшие планы. Думалось: эта война последняя. Никто не знал, что в эти майские дни Соединенные Штаты готовили испытание сверхбомбы.

КОМАНДИРОВКА В ЛЕНИНГРАД 

Спустя две недели после Праздника Победы мы с Зиной выехали в командировку в Ленинград в один из институтов стрелкового вооружения. Везли с собой винтовку образца 1891/1930 гг., десяток патронов, устройство для синхронизации. За двое суток из подсобных материалов собрали импульсную рентгеновскую установку, наладили синхронизацию. Доклад прошел хорошо. Умудрились снять не только пулю в свободном полете, но и получить эффектный снимок пули, пробивающей электролампу в момент, когда стекло не успело разлететься.

Ленинград все еще оставался военным городом. Идем по Невскому проспекту. На домах сохранились надписи: «При артобстреле ходить по этой стороне улицы опасно». Много почти полностью разрушенных зданий. У иных домов напрочь снесена одна из стен, а в комнатах сохранились предметы мирной жизни: стоит стол, кровать, раскрытое пианино, кое-где беспомощно болтается люстра. Страшно думать о судьбе хозяев таких квартир, где сейчас вольно гуляет ветер.

И в этом полуразрушенном городе неожиданная афиша — в филармонии в концертном исполнении дают «Пер-Гюнта» Грига. Григ — любимый композитор. Вечером мы с Зиной целиком захвачены музыкой, нас окружает фантастический мир дикой норвежской природы, волшебников и троллей. Но когда оркестр заиграл «Смерть Озе», воспоминания о недавней утрате вновь захлестнули меня. «Не могу больше слушать»,— шепнул я Зине, и мы тихо покинули зал, не дождавшись удивительной, волшебной, всегда волнующей песни Сольвейг... Белые ночи только начинались, и это усиливало настроение, созданное музыкой. На Аничковом мосту заканчивалась установка великолепных коней Клодта.

АВГУСТ 1945 ГОДА 

В августовское утро 1945 года я, как обычно, проснулся рано. Нащупал на стене ручку верньера включенного в цепь динамика радиотрансляционной сети и слегка повернул ее. Раздался бой Кремлевских курантов. Диктор стал передавать сообщение ТАСС. Оказывается, вчера по радиосети Соединенных Штатов выступал президент Гарри Трумэн. Он сообщил, что американские военно-воздушные силы в 8 утра 6 августа взорвали над японским городом бомбу невиданной силы. Ее мощность в 2000 раз превосходит мощность авиабомб с обычными химическими взрывчатыми веществами при равном весе. В городе, насчитывающем около 400 тысяч жителей, возникли сотни очагов пожаров. Он практически полностью разрушен. В бомбе использовались новые, ранее не известные физические принципы преобразования энергии атомного ядра в механическую, световую и энергию гамма-излучения.

Я с трудом перевел дыхание. Значит, Лев Давидович Ландау был прав. При встрече в ноябре 1944 года он утверждал, что пришла пора брать от жизни все что можно — наступает конец мира. Физики-теоретики не сомневаются в возможности создания атомного оружия, мощность которого на единицу веса в тысячу раз превысит мощность обычных химических взрывчатых веществ. Пока но известно, можно ли будет защищаться от этого оружия. Теоретикам сейчас все ясно, остались только некоторые инженерные и технологические проблемы, после решения которых мир будет располагать сверхмощным оружием. Но почему-то казалось, что атомная бомба — дело далекого будущего. И уж во всяком случае, ее создание и применение не будет иметь отношения ко второй мировой войне. Старыми средствами люди смогли уничтожить около 100 миллионов — куда же еще?!