Мои гуси-лебеди [рассказы о детстве] - Георгий Дмитриевич Гулиа
Откуда нам это было знать?! А Дауд сказал доподлинно следующее:
— Шимкунас поклялся, что застрелится, если пропустит еще хотя бы одни гол в своей жизни. Ясно вам?
Мы невольно повернули головы в сторону ворот: Шимкунас взял очередной трудный мяч.
Дауд сказал:
— Теперь вам понятно, почему я второй мяч послал «за молоком», а первый ударил в угол слабее, чем мог?
Знаменитый Шимкунас не слышал этих слов: он стоял в воротах железно!
ЗА ПАЙКОМ
Сухум. Первые месяцы окончания гражданской войны.
Нет мяса, нет масла, нет сахара, очень мало хлеба. Бабушка наша Фотинэ с утра бродит вдоль штакетника и рвет крапиву. И не боится ожогов. Или она ухитряется обойтись без них?
Из крапивы она варит суп. Самый изысканный. Но прежде чем сварить его, необходимо добыть щепотку соли. А где ее взять?
— Жора и Володя, — обращается она к нам, — принесите мне морской воды. Вон стоят ведра.
Но кому охота идти к морю за десять кварталов? Нас ждет лапта, ждет футбол, и вдруг — какая-то морская вода?
— Что? — спрашиваем. — Таню купать?
— Нет, — говорит бабушка, — мне нужна соль. А соль в морской воде.
— А в лавке?
— Ее давно уже там нет.
Делать нечего, надо подчиниться бабушке. Тем более, что из окна второго этажа пальцем грозит мама.
Мы берем ведра — числом три: одно будем нести вдвоем, а два других — я в правой и Володя — в левой. Чтобы было веселее, мы подбиваем наших друзей на бытовой подвиг, и дюжина мальчиков с ведрами отправляется на берег моря, к стенам старой сухумской крепости.
Долго ли, коротко ли идем, но в конце концов благополучно возвращаемся. Правда, время за полдень, но надо же было и искупаться, побарахтаться в воде, покидать плоские голыши в море.
И еще: шли домой медленно, с длинными остановками, попутно разбив камнями несколько оконных стекол в бывшем трехэтажном складе Ла-Ферма…
У калитки нас поджидала нетерпеливая бабушка и, приняв ведра, опростала их. Солоноватую воду приняли оцинкованные корыта, вынесенные на солнцепек.
На следующий день мы вместе с бабушкой наскребли две щепотки белого порошка. Его вполне достало на суп из крапивы. Он получился вкусным. Особенно с хлебом, испеченным из отрубей или же с макухой, то есть жмыхами.
Очень хорошая получалась еда и из так называемой колючки — нежной поросли особого кустарника. Во дни благоденствии ее обильно приправляют грецким орехом, перцем и другими специями. В двадцать первом же об этом и речи не могло быть. И тем не менее отваренная колючка с солью (с той самой, из морской воды) казалась после крапивного супа сущим деликатесом. Ее тоже ели со жмыхами или полусырым кукурузным чуреком…
В один прекрасный день наш отец торжественно возвестил, что ему положили академический паек, как и многим другим учителям. Как явствовало из дальнейшего, наш ежедневный маршрут существенно менялся: вместо берега моря совсем другой конечный пункт — вторая трудовая школа. Это не так далеко от нас — через поляну и немного за угол…
Мама достала из буфетного шкафа судки, ручку к ним — и получилось трехэтажное сооружение.
— В них иногда носили нам обеды из ресторана «Лев», — сказала со вздохом мама. — Помнишь, Дмитрий, какие это были обеды? Первое — янтарный борщ, второе — сочные котлеты, третье — рисовая каша с вареньем…
Отец приступил к делу:
— Жора и Володя, завтра с вами пойдет мама с талонами и покажет вам, где брать обеды, а потом будете сами носить. Вы меня поняли?
А что, собственно, тут понимать? Мы это будем делать с удовольствием, тем более что каникулы, а дни длинные-длинные…
— Самое главное, — продолжал отец, — нельзя терять талоны. Без талонов — значит без обеда. Повторите.
Я и брат повторили и даже с некоторым удовольствием:
— Без талонов — значит без обеда.
— Это не все… — Папа сверкнул очами и туго закрутил усы. — Очень важно не пролить обед после того, как вам его выдали. Это тоже понятно?
Еще бы! Невелика премудрость…
На следующий день мама повела нас получать паек. В школу, в бывшую женскую гимназию. В свое время директриса гимназии Балбашевская Юлия Леонардовна (в ученической интерпретации — Леопардовна) построила большую кухню. В ней-то и готовили академические обеды.
Одна соседка сказала маме, что за обедом надо приходить пораньше.
— А почему? — наивно спросила мама.
Ей объяснили:
— Длиннющая очередь собирается.
Обедали мы обычно часа в четыре пополудни, после того как отец возвращался со службы. Значит, надо загодя. Но когда все-таки лучше? Знатоки утверждали, что лучше всего к часу.
— К часу? — воскликнула мама. — А что же делать до трех?
— Стоять в очереди.
Делать нечего, к часу так к часу! Было сухо, и мы направились к школе через поляну, срезая дорогу. А по улице было значительно дальше.
— Дети, — сказала мама, — в хорошую погоду вы ходи́те по этой тропе, а в плохую — по улице.
Мы дружно кивнули.
Знакомая поляна! Знакомые заросли бурьяна! Знакомые болота! Знакомые буйволы в болотах! Вся огромная поляна до последнего вершка была знакома, как собственная ладонь. Здесь мы играли в футбол, в лапту, здесь устраивали борьбу и драки. Можно сказать, родная до боли поляна!
Во дворе бывшей гимназии выстроился хвост длиной не менее ста саженей. Ничего себе очередь! А ведь всего-то час дня. Стало быть, надо являться пораньше…
Мама заняла очередь, а мы с братом принялись развлекаться — это довольно просто, когда тебе восемь или семь лет от роду. Во-первых, мы обнаружили (без труда) своих сверстников, во-вторых, под рукою оказались и пыль и камешки. Что еще? Да битый кирпич в углу двора, да кипарисы вдоль бетонитовой ограды. Словом, было где разгуляться…
Часам к четырем подошла наша очередь, мама предъявила талоны, у нее взяли судки, что-то налили туда, что-то положили, и мы отправились домой.
— Видели? — сказала мама.
— Что? — спросил и мы.
— Как талоны отрывают, как потом судки принимают и как отдают их обратно.
Поскольку ничего мудреного во всем этом не было, мы с братом уразумели нашу обязанность.
Дома уже ждал отец. Бабушка с мамой внимательно изучили содержимое судков.
— Кажется, борщ, — сказала бабушка, заглядывая в самый глубокий из трех судков.
— А не суп ли? — засомневалась мама.
— Пожалуй, суп. Только без картошки.
— Но с клецками. Смотри: одна, две, три… И еще… — Мама помешивала супоборщ или борщесуп половником.
— А на второе что?
— Ого! Кажется, котлеты. Из хамсы.
— Поглядим, что на третье…
— Пшенная каша
